Прекрасные сабинянки
Шрифт:
Клеопатра. Не хочу к пенатам!
Сабинянки. Не хотим к пенатам! Долой пенаты! Мы остаемся здесь! Нас оскорбляют! Нас собираются похитить! Спасите! Помогите! Защитите!
Римляне, бряцая оружием, становятся между женщинами и сабинянами и понемногу оттесняют женщин в глубину сцены. Бросают на сабинян гневные взгляды. Голоса: «К оружию, римляне! В
Анк Марций (звонит в колокольчик). В чем дело? Сейчас будет драка. Мой ум мутится. Господа сабиняне, мой ум мутится!
Выступает Прозерпина и говорит спокойно и положительно:
– Успокойтесь, римляне. Я одна поговорю с Марцием.
Из рядов сабинян дрожащий голос, тоскливый призыв любви:
– Прозерпиночка, дружочек, – ау!
Прозерпина (положительно). Ау, мой дружок, – как твое здоровье?.. Подойдите-ка сюда, Анк Марций – не бойтесь: ваше войско не уйдет. Вы поняли, что ни ваша жена Клеопатра, ни я, ни другие сабинянки не желаем возвращаться. Понимаете?
Анк Марций. Мой ум мутится. Как же я буду без Клеопатры? Я не могу без Клеопатры. Она моя жена совершенно законная. Вы думаете, что она ни за что не пойдет?
Прозерпина. Ни за что.
Анк Марций. Что же мне делать? Я ведь ее люблю. Как же я буду без нее жить? (Плачет.)
Прозерпина. Успокойтесь, Марций. (Шепчет.) Мне вас жалко, и я скажу вам по секрету, что есть еще одно только средство, единственное: похитить ее.
Марций. И она пойдет?
Прозерпина (пожимая плечами). Как же она может не пойти, когда вы ее похитите?
Марций. Но это ведь гнусно! Вы предлагаете мне совершить насилие! Куда же я дену мое правовое сознание? Или для вас, женщины, – где сила, там и право? О, женщины, женщины!
Прозерпина. Слыхали уж мы это: о, женщины, женщины! Ах, Марций: в плохую минуту тебя создали боги, ты ужасно глуп! Да, я хочу сильного, самого сильного, но только потому, что я хочу
– Прозерпиночка, дружочек, – ау!
Прозерпина. Ау, дружок, – как твое здоровье?..
Чтобы с нами обращались, как с вещью. Только я привыкла к одному – приходит другой и увозит меня; только я привыкла к этому – приходит старый и требует: возвращайся. Ах, Марций, если хочешь, чтобы женщина была твоя, на что ты так претендуешь, то будь же самый сильный, не уступай ее никому, дерись за нее ногтями и зубами, наконец, умри, защищая ее. Поверь мне, Марций, для женщины нет высшей радости, как умереть на гробе мужа, который пал, ее защищая. И узнай, Марций, что женщина изменяет только тогда, когда ей изменил мужчина.
Анк Марций. У них мечи, а мы безоружны.
Прозерпина. Вооружитесь.
– У них сильные мускулы – у нас их нет.
– Станьте сильными. Вообще, Марций, ты непроходимый дурак.
Анк Марций (отскакивая). А ты, женщина, безумна и ничтожна. Да здравствует закон! Пусть грубой силой отнимут у меня жену, пусть разрушат мой дом, погасят мой очаг – я не изменю закону! Пусть весь мир будет смеяться над несчастными сабинянами – они не изменят закону. И в рубище почтенна добродетель! Сабиняне, вертайте вспять! И плачьте, сабиняне, горькими слезами, рыдайте, бейте себя в грудь и не стыдитесь слез! Пусть в вас бросают камнями, пусть над вами смеются – вы плачьте! Пусть вас забрасывают грязью – плачьте, сабиняне, ибо вы плачете над попранным законом. Вперед, сабиняне! Смирр-р-но! Трубачи, трубите. Два шага вперед – шаг назад. Два шага вперед – шаг назад!
Женщины начинают плакать.
Клеопатра. Марций, подожди!
Анк Марций. Прочь, женщина, я тебя не знаю. Шагом мар-р-ш!
Трубы заунывно воют. Женщины с плачем и громкими криками тянутся к прежним мужьям, но римляне удерживают их силой. Хохот победителей. Не обращая внимания ни на слезы, ни на смех, согнувшись под тяжестью законов, сабиняне медленно удаляются: два шага вперед – шаг назад.