Прекрасный человек
Шрифт:
Владимир Матвеич поднял голову и увидел живой портрет своей тетки, Анны Львовны,
– барышню с таким же большим носом и с напудренным лицом.
– Да, есть сходство, - отвечал Владимир Матвеич, посматривая на часы.
– Лаура! настоящая Лаура!
– воскликнул повествователь, - я хоть и не похож на
Петрарку, - продолжал он, самодовольно улыбаясь, - однако, пожалуй, стану от нечего делать разыгрывать его роль.
И он уже сделал шаг, подвигаясь к Лауре, как увидел в другой комнате, на стене, длинную
Через пять минут незаметно все исчезли. В гостиной осталась только старушка, ростовщик и Владимир Матвеич. Старушка дружески разговаривала о чем-то с ростовщиком и, окончив разговор, снова села на диван, принялась за карты и посмотрела на Владимира Матвеича, у которого замер дух.
– Не родня ли вам Завьялов, в комиссариате служит? Ох, ох!..
Владимир Матвеич покраснел.
– Это мой дядя, - отвечал он вполголоса.
– Кто, дядюшка? ох-ох… славный был человек, любил меня, часто ездил. Ох… А где же он теперь?
– В Одессе.
– Жаль, жаль… он бы и теперь все ездил ко мне… а какая у него была славная супруга… belle-femme. Такая полная… он вдовцом-то уж лет двадцать… Ох- ох…
Ростовщик подошел к Владимиру Матвеичу.
– Не угодно ли вам со мной ехать? Позвольте, я вас довезу до дому.
Владимир Матвеич обрадовался и схватил шляпу. Он, кажется, ожидал появления
Катерины Яковлевны и потому не решался уйти; но время летело, и она не появлялась - нечего было делать, а сидеть со старушкой ему было как-то неловко.
– Милости просим ко мне… всегда… ох!.. Я очень рада… - ворчала старушка, провожая их.
Выходя, Владимир Матвеич увидел из каких-то боковых дверей высунувшуюся фигуру инженерного офицера, пускавшего изо рта тучу дыма.
– Куда вы, господа?
– закричал он басом, - бежать!.. Владимир Матвеич схватил свою шубу и выбежал на улицу, не оглядываясь. Ростовщик насилу догнал его.
– Не угодно ли садиться?
– вот сани, - сказал он улыбаясь, - старушка-то эта добрая, только, признаюсь, я не охотник бывать у нее. Ведь вы в Садовой изволите жить? Нам по дороге, кажется. Я ваш сосед. Прошу о продолжении знакомства.
Мысли Владимира Матвеича начали немного проясняться: он облегчил себя вздохом.
– Покорно вас благодарю, - отвечал он, - милости прошу ко мне, я очень рад…
Рысак ростовщика быстро домчал Владимира Матвеича до дома.
– До приятного свидания, - проговорил ростовщик.
– Покорно вас благодарю; прощайте…
Старушка сделала такое сильное впечатление на Владимира Матвеича, что недели полторы после этого вечера ему все мерещилась она и ее шевелящаяся бородка.
Изредка также сильно смущала его мысль о черноглазой Катерине Яковлевне.
Глава VI, из которой, между прочим, можно усмотреть, что у благонадежных
Дня через два после этого замечательного для Владимира Матвеича вечера отец его пришел из департамента в особенно приятном расположении духа. Он все ходил по зале, загнув руки назад и моргая глазами. Когда же Настасья Львовна вошла в залу, он подошел к ней и с особенным выражением поцеловал ее руку.
– Поздравьте меня, душечка.
У Настасьи Львовны засверкали глаза.
– Что… денежное награждение?
– Нет, Настасья Львовна, дороже всякого денежного награждения, ей-богу, дороже… Сегодня я в присутствии разрюмился, как дурак! И столоначальник, и начальник отделения Володеньки, и даже сам директор такие рассыпали похвалы
Володе… Говорят: "прекраснейший молодой человек, старательный, ученый, такая сметка у него во всем"; а его превосходительство прибавил: "воспитание его делает вам честь; я назначил его старшим помощником столоначальника". Вот что,
Настасья Львовна!..
– Да я не понимаю, с чем же вас-то поздравлять?
– Как с чем?
– да ведь, я думаю, я отец его; разве отцу не награда, когда хвалят его дитя?
– разве у меня каменное сердце, Настасья Львовна?..
И Матвей Егорыч снова заходил по комнате. На глазах его дрожали слезы, а лицо сияло улыбкой.
– Бог с ними совсем, денежное награждение, - продолжал он.
– Я становлюсь стар и слаб, а надо взять в расчет, что он заменит вам меня, когда я умру. Надо подумать о смертном часе!
– Слава богу! я рада за Вольдемара, - сказала Настасья Львовна.
– А сколько он будет получать жалованья?
– Тысячу шестьсот рублей… Это для такого молодого человека чудесно; я в его лета…
Настасья Львовна пошла сообщить об этой радости сестрице, а Маша подошла к отцу поздороваться с ним.
– Здравствуй, Маша, - сказал Матвей Егорыч, гладя ее по голове, - здравствуй.
И ты у меня доброе дитя… Маша, поди сюда.
Матвей Егорыч отвел ее в угол комнаты и, озираясь во все стороны, с некоторою боязнью, но переполненный чувством, вынул из кармана бумажник и достал из него пятнадцать рублей.
– Маша, вот тебе… купи, друг мой, себе платочек или что тебе нужно… да не говори об этом матери… Возьми, Маша…
Маша поцеловала руку отца и сказала ему робким голосом.
– Я люблю вас, папенька, очень люблю.
– Хорошо, Маша, хорошо, я верю. Смотри же, чтоб мать не знала о моем подарке…
Скоро явился и Владимир Матвеич - виновник общей радости. Настасья Львовна обнимала его, а он попеременно целовал ручки то у нее, то у отца и говорил:
– Мой долг утешать вас.
Анна Львовна при его входе сказала: