Прекрасный город Юнивелл
Шрифт:
– Ну я выпил пару…
– Пару!? Да ты лыка не вяжешь! – Он достал тонкий короткий шприц и вонзил мне его в руку. – Ты что натворил, ты вообще представляешь? И зачем было звонить Джейсону? Не мог позвонить мне?
– Ну так я…
И тут я понял, как сильно у меня заплетается язык. К горлу подступила тошнота, голова стала резонировать, тело – дрожать. Я приложил руку к губам, стараясь подавить рвотный порыв, но от пальцев несло спиртом. Я был пьян в стельку, или даже сильнее. Я пытался что-то говорить, но язык заплетался, и изо рта
Вещество, которое вколол мне Алистер, очень быстро подействовало, и вскоре моё тело стало послушным и мягким. Брат стал рыться в карманах моего пиджака, нашел удостоверение, карточку и ключ от номера в отеле, где я сейчас живу. Алистер продолжал говорить со мной, но в большинстве своём это была высокопробная брань в мой адрес. Он был очень зол, я его не видел таким уже давно, если не сказать – никогда.
В комнату зашли несколько полицейских. Наверное, им следовало бы меня арестовать, но дипломатичность брата позволила нам вскоре уйти. Я висел на его плече, ноги с трудом передвигались. Мы достаточно скоро дошли до отеля, и я даже не помню, как упал на кровать и уснул.
Глава 13.
– Дерека будут судить. – Сказал Алистер, протягивая мне стакан с водой и очередную порцию таблеток. – В том числе и за причастие к смерти той девушки. Бар «Фиа-ра» теперь, скорее всего, закроют.
– И хорошо. Там продавали какую-то дрянь, имитирующую сексуальное наслаждение. Если таких мест много, неудивительно, что произошел упадок рождаемости. – Я закинул таблетки в рот и запил водой. – У тебя сегодня разве нет лекций?
– Я взял выходной.
Я облизал быстро пересыхающие губы и отвёл взгляд в сторону. Мне стыдно. Не столько потому, что я напился, сколько из-за того, что мне пришлось беспокоить Джейсона и брата. Особенно брата.
– Зачем… - Начал он медленно произносить. – Зачем ты снова начал пить?
– Ну я…
– Я понимаю, много всего произошло, но алкоголь очень плохо на тебя действует.
– Как и на всех…
– Особенно на тебя.
– Прости. – Я всё не решался посмотреть ему в глаза. – Правда, прости. Я сам не понял, как начал выпивать. Это само…
– Это называется алкоголизм, а ты – заядлый алкоголик. Тебе в университете было мало? Тебя чуть не выгнали!
– Прости. – Снова повторил я, не сводя глаз со штор, наглухо перекрывших окна, так что я даже не знал какое сейчас время суток.
– Как дела у Алессы? Когда её выписывали, она выглядела очень неважно. Мне казалось, её стоило оставить под наблюдением ещё на неделю.
– Я не знаю как дела у Алессы.
– Сухими ладонями я потёр лицо, а потом мой взгляд всё же упал на брата, и в его глазах замерло что-то.
– Что значит – ты не знаешь? Когда ты последний раз её видел?
– Последний раз я её видел в больнице три недели назад.
Нож, которым Алистер чистил яблоко, соскользнул и поранил ему пальцы,
– Ты хочешь сказать, что эти три недели ты живешь здесь? В отеле? И знать не знаешь как твоя жена?! – Его голос сорвался на крик, отозвавшийся резкой болью в моём сердце. – Мать твою, Сайлекс, у неё был выкидыш! Она в депрессии! Ей нужен уход! Она может покончить с собой!
– Если она покончит с собой, я точно узнаю…
– Сайлекс! – Он вскочил со стула и схватил меня за ворот. Даже сквозь мягкую обивку кресла я почувствовал сильный удар. – Ты совсем сума сошел! Она твоя жена!
– Можно подумать, я хотел на ней жениться! – Не выдержав, я тоже закричал, но от этого хватка Алистера стала только сильнее.
– Что б тебя, - прорычал он сквозь плотно сжатые зубы, тряхнув меня ещё раз, - хотел ты на ней жениться, или нет, но вы – супруги, и ты за неё отвечаешь! Джейсон очень помог нам, и доверил тебе свою дочь, а ты запил и бросил её одну?!
Я посмотрел на Алистера и понял, что речь здесь идёт не только о его жалости к Алессе. Да, брат много добрее меня и сочувствия у него много больше. Я видел этого много раз и прекрасно отдаю себе в этом отчет. Но в этих его криках в мой адрес звучали отнюдь не доброта и сочувствие, в них крылось что-то большее.
– В чём дело? – Мой голос вдруг стал спокойным, а взгляд Алистера изменился и он отпустил воротник моей рубашки.
Он сделал несколько шагов назад, но не сел на стул, а отошел в другую, более просторную, часть комнаты. Сначала он усмехнулся, а потом на его глазах мне привиделись слёзы.
Идея вернуться в Дорию по окончанию интернатуры была неопровержима. С того самого дня, как мы вышли из-под купола, мы знали, что мы сюда вернёмся, и я шел к этому, стараясь делать так, чтобы никакие связи не держали меня. Потому я расстался с Элен – пришло время двигаться дальше. Развивать хоть как-то отношения, я знал, что всё равно уйду, и дальше тянуть это всё не имело смысла. Мне было больно, да. Даже по приезде в Дорию, мне иногда снилось её прекрасное лицо и слышался бархат её голоса, но я подавил в себе любовь к ней. А Алистер так не смог. Он очень любил Анну, и, надо признать, она просто замечательная девушка, они были прекрасной парой, но часы тикали, эту связь нужно было рвать, а брат не мог: Анна была слишком дорога ему.
– Я знаю, что ты хотел на ней жениться. – Мне даже не надо было уточнять на ком именно. – Ты поэтому так злишься?
Алистер прикусил верхнюю губу и помотал головой из стороны в сторону. Глядя на него, на моего младшего брата, я жалею о том, что взял его с собой. Пусть бы остался в Ревинре, завёл семью, жил бы счастливо, но он не мог, и я не мог. Мы братья, мы вместе выбрались из ада, и он даже не допускал мысли о том, чтобы позволить мне одному вернуться в Дорию.
– Примерно год назад… - Произнёс Алистер.