Прекрасный город Юнивелл
Шрифт:
– Именно что. Я только не могу понять, что это за язык.
Алистер наклонился ниже, так что я даже чуть отодвинулся, и стал разглядывать символы на старом желтом листе бумаги.
– Это не язык, это шифр. – Сказал он минуту спустя. – Точнее, это Мендский шифр.
– Мендский? – Я впервые об этом слышу.
– Да. Его изобрёл человек, создавший периодическую таблицу элементов.
– Ты умеешь читать этот шифр?
– Не слишком хорошо, но да. Странно, что ты не умеешь.
– У меня в институте были дела важнее изучения странных видов шифрования.
– Да, девочки, я
– Так ты сможешь это прочитать?
– Угу, только можно я сначала душ приму? У меня такое чувство, будто я был заперт в комнате с дюжиной потных строителей.
– Да, я чувствую запах. Иди.
Алистер удалился в дальнюю часть лаборатории, где находилась дверь в раздевалку, и через минуту я услышал журчание воды. Откинувшись на спинку стула, я положил руки на шею и стал старательно её разминать. Алесса звонила, но я объяснил ей, что у меня нет ни сил, ни желания выбираться из лаборатории. Здесь есть еда, диван и куча работы, которая не терпит. Конечно, можно было бы сказать, что сотню лет Дория жила с геномом внутри и куполом над головой и может подождать ещё пару деньков, пока я высплюсь, но здесь верх брало любопытство.
Тенчерс сдержал своё слово, и уже два месяца специалисты, под руководством Джейсона и с моей помощью, вели разработку программы. Потребуются годы, прежде чем удастся искоренить геном, но время терпит. Пара лет ничто в сравнении с ничем, которое поджидало Дорию.
На самом деле, уже можно ставить галочку в пункте «излечить геном». Осталось самое сложное – купол.
Только сейчас, вплотную занявшись тем, что мы с Джейсоном называем проектом Пяти врат, я понимаю, что возня с геномом действительно была вознёй: о барьере неизвестно практически ничего, кроме пары его свойств, что он, к примеру, убивает мозг любого живого создания, и что его разработал Андрэа Уоллис. Кто такой этот Уоллис – загадка. Вспоминая видео из архива Джейсона, я понимаю, что он – легендарный гений своего времени, ученый и изобретатель, который превратил компанию В.И.М. в то, чем она является по сей день, но кем именно он был – неизвестно. Что-то подсказывает мне, что если искать сведенья именно о нём, то я найду ответы на многие вопросы.
Тенчерс и его люди предоставили мне достаточно много информации, но в действительности, она неинформативна вовсе. Создаётся впечатление, будто любые сведения об Уоллисе, проекте Пяти Врат и о том периоде истории Дории целенаправленно и методично уничтожались. Не знаю, с какой целью, но если это было сделано по указке Уоллиса, то причины были веские.
Алистер вышел из раздевалки, его волосы были мокрые и вода стекала по спине. Он взял стул и подсел ко мне:
– Ну, показывай. – Я протянул ему лист. – Та-ак.
Обычно, за таким долгим «так» следует, что он сейчас пару минут подумает, а потом залпом выдаст мне перевод. Так и случилось.
– Значит, смотри. Точнее, слушай.
«Поездка в Юнивелл изменила всё. Раньше Андрэа смеялся, слушая новости о том, что там произошло, но теперь он не улыбается вообще. Мне кажется, он напуган. А если он напуган, то нам всем пора лезть в петлю или пить яд – дела плохи. Я не знаю, что его так испугало. Конечно, после всего произошедшего город выглядит очень плохо, слишком много погибших и
Не знаю, который раз я напишу это, но Уоллис – гений, но помимо запредельного и непостижимого уровня интеллекта, у него развито тонкое мироощущение, и, сочетаясь с собственным умом, он узнал что-то в Юнивелле, из-за чего мне пришлось на пятнадцать процентов увеличить дозу снотворного, чтобы заставить его уснуть. Он мечется, и, кажется, у него есть новая задумка, о которой, что для него очень нехарактерно, он молчит. Возможно, ответ кроется в этой девочке…»
– Какой девочке?
– Не знаю, это конец страницы. – Алистер отложил лист. – Другие есть?
– Нет. По крайней мере, я пока не нашел. Я всего неделю вожусь с этой кипой, - я махнул рукой на несколько десятков забитых папками и бумагами ящиков, - может, найдётся что-то ещё. А что такое Юнивелл?
– Ну, раз он оттуда вернулся и там что-то случилось, то, осмелюсь предположить, это какое-то место. Может город, может больница, может ещё что-то. Надо бы разузнать.
– Надо бы. Этой его тайной задумкой вполне может оказаться проект барьера.
– Ты всерьез думаешь, что он тайно в одиночку мог создать такую штуку?
– Кто его знает. Всё, что я успел понять об Андрэа Уоллисе, это то, что он был гением, которому нет равных.
– А как же ты? – Усмехнулся брат, взмахнув мокрыми волосами, так что брызги долетели и до меня.
– У меня хорошая память, не более того.
– Но ты нашел способ лечения генома.
– Поверь мне, создать геном было куда сложнее.
Алистер улыбнулся, а мне вдруг стало грустно. Такое бывает. Должно быть, это на мне так сказывается усталость, а так же нежелание работать вообще. Заставлять себя я умею, но при наличии сил и предрасположенности результат выходит куда более качественным. Сейчас, я понимаю, мне надо отвлечься и переключить своё внимание на что-то другое, чтобы вся полученная мною сегодня информация улеглась и усвоилась, иначе голова взорвётся.
Зазвонил телефон. Надеюсь, это Алесса, потому что если она опять скажет мне, что надо поехать домой и отдохнуть, я не смогу снова отказаться и послушаюсь. Это оказалась не она.
– Добрый вечер, мистер Келори? – Раздался высокий женский голос. – Меня зовут Тереза Ан-Ткоф, я один из организаторов передачи «Услышь и Изри». Вам удобно сейчас говорить?
– Ну, - я покосился на Алистера, который явно услышал этот полный жизни голос, - в общем да.
– Мистер Куо дал мне ваши контактные данные. Вы не могли бы сегодня выступить в девятичасовом выпуске?
– Я? – Это само вырвалось.
– Да. Слухи о вашем успехе в области лечения генома распространились очень быстро, и всем дорийцам не терпится узнать подробности от вас.
– Ну, я мог бы… - Алистер сощурился и усмехнулся. – Я приеду вместе с братом, это открытие совершили мы вдвоём. – Ухмылка тот час исчезла с его лица.
– Да? Замечательно! Я вышлю за вами машину, подскажите, куда?..
Мы всё обсудили и договорились на половину девятого. Телевизионщики имеют едва ли не уникальную привилегию – право на автомобиль. Странно, что это позволили именно им.