Прекрасный каратель
Шрифт:
— Ты думаешь, что сможешь взять меня под контроль? — поддразнил я, наполовину желая увидеть, как она попытается.
Слоан пожала плечами, но это небрежное движение говорило, что она действительно верит, что у нее есть шанс.
— Ты еще не пробовал свой десерт, — невинно сказала она, повернувшись ко мне, и посмотрела из-под своих длинных ресниц.
Я разочарованно вздохнул, и она надулась, пока я не смягчился.
— Садись. — Она указала на стойку для завтрака, командуя мной, и я выгнул бровь.
Слоан прижала
— Закрой глаза, — приказала она, ее глаза сверкали, она пыталась взять меня под контроль. Когда я не подчинился, она протянула руку и стянула с меня галстук.
Мое сердце забилось немного быстрее, она сняла его с моего воротника, отступив назад, чтобы завязать мне глаза, и я не возражал против этой новой игры. Насколько я знал, она могла бы направить на меня нож, но я почему-то верил, что она этого не сделает.
Она отошла от меня и я услышал, как она кладет вещи передо мной на поверхность.
— Ладно, — выдохнула Слоан, подошла ко мне и сдернула повязку.
Мои брови приподнялись, я увидел перед собой ряд совершенно идеальных кексов. Они выглядели так, как будто их показывают по телевизору, а не в реальной жизни. Каждый из них был индивидуально украшен вручную пятью различными рисунками, и она закусила губу, ожидая моей оценки.
— Что ж, если что-то и способно изменить мое мнение о сладостях, так это оно, — медленно сказал я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. — Если предположить, что на вкус они так же хороши, как и выглядят.
— Уже лучше, — сказала она с уверенностью, от которой мой пульс участился.
Слоан отдавала себя полностью, и я сомневался, что есть что-то, чего она не сможет достичь.
Она протянула руку и указала на первый кекс в очереди, который был изящно украшен узором из розово-белой глазури, и на нем была толстая вишня.
— Вишневый и миндальный твист, — сказала она, прежде чем указать на следующий, на котором была желтая глазурь с крошечным, замысловато нарисованным зеленым деревом. — Лимон и лайм. Соленая карамель. Клубничный лимонад и ванильная тыква.
На последнем была идеальная маленькая тыква, которая выглядела так, будто она сделала ее полностью из сахарной пасты.
— Ты будешь чувствовать себя плохо, если не покоришь меня, белла, — поддразнил я.
— Ты съешь свои слова, — пообещала она, протягивая руку и выбирая из очереди кекс с соленой карамелью, с идеально симметричным узор крест-накрест, нарисованным шоколадом и карамелью.
Слоан поднесла тортик к моим губам, как будто хотела покормить меня, и я мрачно улыбнулся, когда мне в голову пришла идея получше.
— Я не могу есть еду без тарелки, — медленно запротестовал я, схватив ее за запястье и опустив, и она нахмурилась.
— Тебе действительно нужна тарелка
— Ага. Это действительно так, — согласился я.
Она закатила глаза и направилась за тарелкой. Когда она вернулась с ней, я вырвал посуду у нее из рук и швырнул через всю комнату, где она разбилась о стену.
Слоан чуть не выпрыгнула из кожи, удивленно глядя на меня, и я поднялся на ноги, возвышаясь над ней.
— У нас нет ещё тарелок? — спокойно спросил я, ожидая, пока она принесет мне следующую.
Ее полные губы приоткрылись, и она почти запротестовала, и я поднял бровь, глядя на нее. Слоан быстро вытащила еще одну из шкафа и, повернувшись, обнаружила, что я крался к ней через всю комнату.
Она ахнула от удивления, едва не уронив её сама, прежде чем я вырвал и запустил через широкую кухню, чтобы она присоединилась к другим осколкам на полу.
— Что ты…
— Тарелка? — спросил я, и она вытащила из шкафа еще одну с полусмешком, как будто не совсем была уверена, это новая игра или нет, и я разбил ее так же быстро.
Губы Слоан приоткрылись, ее дыхание участилось, когда она уставилась на меня, как на сумасшедшего.
Я продолжал забирать у нее каждую тарелку и разбивать их, пока в шкафу не осталось ни одной, и ее рука не упала рядом с ним.
Она закусила губу, не зная, что делать, и я бросился на нее. Слоан удивленно ахнула, отпустив свою губу на мой контроль, и я завладел ее ртом, вонзив зубы в пухлую плоть, как и обещал ей, если она сделает это снова.
Она застонала, когда я зажал губу между зубами, и я прижался к ней всем телом, так как этот звук сделал меня таким твёрдым, что я чуть не порвал ширинку.
Я укусил ее достаточно сильно, чтобы потекла кровь, и застонал, когда металический привкус коснулся моего языка. Я поцеловал ее крепче, проникая языком в рот и наслаждаясь тем, как ее губы жадно приоткрылись для меня, и ее язык встретился с моим.
Я отстранился так же внезапно, как напал, и она откинулась на стол, задыхаясь от желания, ее бедра раздвинулись, как будто она надеялась, что я возьму ее прямо здесь.
— Я думал, ты хочешь, чтобы я съел твои кексы? — мрачно спросил я, глядя на нее сверху вниз, с растущим во мне желанием, которое я мог контролировать только силой воли.
— Но у тебя нет никаких тарелок, — выдохнула она, нахмурив брови, поскольку явно все еще задавалась вопросом, какого черта я делал, разбивая их все.
— Тогда нам просто придется импровизировать. — Я подхватил ее на руки и развернулся, возвращаясь к барной стойке.
Слоан ахнула, когда ее задница ударилась о мраморную столешницу, и я потянулся между нами, чтобы расстегнуть пуговицы на моей рубашке, которую она все еще носила, как будто та принадлежала ей.
— Рокко, — слабо запротестовала она, глядя на меня.