Прекрасный возраст, чтобы умереть
Шрифт:
– Наташа, да как же так?! Даже мне сейчас понятно, что это была убийца!!! – воскликнула Ольга. – Я вообще ничего не понимаю… Ты что, с ума сошла?
– Говорю же, испугалась, – Наташа была готова заплакать. – И не факт, что это она убила скульпторшу!
– Но тогда подумай сама, что она могла делать на озере? Вот лично я нигде на берегу никакой машины не видела! – сказала Ольга. – Выходит, она пришла на озеро пешком или же оставила свою машину где-то в кустах, ближе к трассе, чтобы ни мы, ни Гинер ее не увидели…
– Точно, не было никакой машины, – подтвердила Роза. –
– Ладно, – смягчилась Роза. – Что это мы все напали на бедную Наташу?! Еще неизвестно, как бы мы себя повели, если бы увидели эту женщину. Конечно, никому из нас и в голову не пришло бы, что она убийца.
– Девчонки, а с чего это вы вообще решили, что она убийца? Вы что, думаете, что так легко задушить человека, а потом еще и утопить?
– Не знаю, не пробовала, – ухмыльнулась Ольга. – Но чего ты испугалась?
– Знаете что, я не стану повторять одно и то же… – отвернулась от подруг Наташа, взяла сигарету и закурила.
– Она же ясно сказала, что не хотела брать на себя ответственность. К тому же что изменилось бы, если бы она сказала следователю об этой женщине? Где бы ее искали? Это только в кино делают какие-то немыслимые, фантастические экспертизы и по отпечаткам, следам обуви находят преступников. В реальности, как мне представляется, это все слишком сложно. Представьте себе, что обнаружили следы на берегу…
– Вообще-то ты права, Томка, – неожиданно поддержала ее Ольга, которая еще недавно обрушилась на Наташу с упреками, – когда Гинер заорал, мы же все рванули туда и затоптали место преступления… Нас было восемь человек! Плюс Гинер и сама скульпторша. Итого – десять человек! Выделить среди такого количества следов рисунок одиннадцатой пары обуви, чтобы потом искать эти кроссовки или ботинки…
– А я вот представила, что сама оказалась на месте той женщины, – вдруг произнесла Роза задумчиво, – вот проходила просто мимо, может, траву какую лечебную собирала, да мало ли что могла делать женщина в лесу. А может, она вообще шла из одной деревни в другую и шла по лесу, а не по проселочной дороге, чтобы сократить расстояние? И вот иду я, значит, себе спокойно, думаю о чем-то своем, и вдруг меня арестовывают по наводке, скажем, Наташи, которая запомнила меня и помогла составить мой фоторобот… Меня арестовывают, допрашивают, а может, даже и бьют, пытаясь повесить на меня убийство, а я-то не при делах! Да уж, ситуация…
– Ну, да, а еще, если вспомнить общее настроение всех нас, когда мы увидели эту скульпторшу мертвую, то можете себе представить, как я испугалась! Конечно, какой-то процент вероятности того, что эта женщина – убийца, был возможен, и я это понимала, но понимала и то, что это убийство совершено не на пустом месте, что имеется мотив, к тому же за этой женщиной может кто-то стоять, какой-нибудь бандит, я не знаю… То есть наверняка существуют люди, которым эта женщина дорога, а потому, подумала я, если бы ее посадили, то кто-нибудь мог бы потом отомстить за нее и убить меня, как человека, который выдал ее, – сказала Наташа.
И
8. Декабрь 2013
Глафира так настаивала на том, чтобы Лиза с мужем и дочкой приехали к ним на пироги, что устоять было просто невозможно. И вот в восемь вечера их джип остановился перед воротами загородного дома Родионовых. Дмитрий Родионов, муж Глафиры и отец двух сыновей от первого брака – Петра и Арсения, девяти и одиннадцати лет, спокойно отнесся к тому, что Глафира, помощник адвоката Елизаветы Травиной, сохранила свою девичью фамилию – Кифер. Понимал, что многие люди, в том числе их постоянные клиенты, знают ее именно под этой фамилией.
Он первый и появился на заснеженном крыльце, услышав шум подъезжающей машины.
– Иду, иду! – крикнул он, сбегая с крыльца и спеша открыть ворота.
Окна их большого дома светились уютным оранжевым светом, за кухонными прозрачными занавесками Лиза сумела разглядеть силуэты Глаши и одного из ее сыновей. Конечно, она была им мачехой, да только в их семье старались об этом не вспоминать. Дети приняли Глафиру, к счастью, очень хорошо, быстро привыкли к ней, и хотя не называли мамой, обращаясь по имени, все равно относились к ней, как к матери.
– Дима, я даже отсюда чувствую запах пирогов! – сказала Лиза, выходя из машины и опираясь на его руку. Снег хрустел под ногами. – Послушайте, да вас тут совсем замело! И кто расчищает дорожки? Откапывает ворота?
– В основном Арсений, тренирует мышцы, – произнес Дмитрий, помогая своему тезке, Дмитрию Гурьеву, мужу Лизы, доставать из багажника свертки и пакеты. – Вы налегке никак не можете приехать? Всегда приезжаете с полной машиной продуктов и подарков! У нас все есть! Мы же почти каждый день бываем в городе, и если Глаша занята, то составляет список необходимого, и я покупаю. Как-то выходим из положения.
– Иди, моя хорошая! – Лиза помогла выбраться из машины своей дочке Магдалене, наряженной в красивое меховое пальто девочке трех лет, на голове у нее был алый берет, из-под которого выбивались блестящие каштановые локоны.
– Лиза, тебе мама прическу сделала? – улыбнулся девочке Родионов, подхватывая ее на руки и целуя в теплые щечки. – Какая же ты красавица!
– Вся в маму! – сказал Гурьев. – Господи, какая же у вас тут красота!!! Лиза, может, и мы тоже поселимся за городом?
– Как ты себе это представляешь? Я же работаю почти круглыми сутками! – ответила Травина, поднимаясь на крыльцо. – Но здесь и правда красиво.
– А как же Глаша? – не унимался Гурьев. – Она же тоже, кажется, с тобой работает? И ничего, все успевает. Еще и двое детей! А у нас няня!
– Гурьев, делай, как знаешь… – отмахнулась от него, находясь в прекрасном настроении, Лиза. – Жить за городом, значит, за городом. Вот только вряд ли ты дождешься от меня пирогов. У меня нет времени! Ой, Дим, чуть не забыла, пожалуйста, возьми из машины мою сумку…
– А моя Глафира все успевает! – похвастался Родионов.
– Просто Глаша любит готовить, а я не очень…