Прекрасный зверь

Олтедж Нева

— Я рассталась с ним на прошлой неделе, — бормочу. — Он оказался таким же, как и все остальные парни, которые хотят со мной встречаться.

— Ты имеешь в виду, что он упал на колени, умоляя разрешить ему обожать тебя? — Юля хихикает. — Василиса Прекрасная. Все мужчины падают ниц перед тобой с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать.

— Не смешно. И я терпеть не могу, когда ты меня так называешь. Из-за этого я ненавижу эту сказку.

— Ты, моя дорогая сестра, возможно, единственная женщина на земле, которая ненавидит быть красивой.

—

Вовсе нет. Но мне хочется хотя бы раз понравиться парню из-за чего-то большего. А не просто потому что я красивая.

— Ты не просто красивая, Вася. Даже в лохмотьях ты привлечешь внимание.

— Моя одежда не лохмотья.

— Этот топ просто ужасен. И как, черт возьми, называется этот цвет? Рвотно-блевотный? — Она кивает в мою сторону. — Я уже молчу про джинсы на два размера больше.

— Они удобные. — Я пожимаю плечами.

— Ага, как же. — Юля подпирает подбородок и закатывает глаза. — Так что же Горячий Оливер сделал не так?

— Он настоял на перезагрузке моего телефона за меня. Видимо, я не похожа на девушку, которая может сделать это сама. Цитирую: «Зачем тебе беспокоиться о чем-то подобном, красавица? Теперь у тебя есть я, и я позабочусь о сложных технологиях для тебя». — Я едва сдерживаю рычание в голосе, пытаясь имитировать тон этого имбецила. — Затем он выхватил у меня из рук телефон и сделал это за меня. Я получила степень бакалавра информатики и окончила университет с отличием, а этот засранец фактически перезагрузил мой телефон за меня.

— Очень смешно! — Юля смеется. — А свет он тебе тоже предлагал включать и выключать за тебя? На случай, если ты запутаешься, как работают выключатели?

— Не смешно! — ворчу я.

— Извини, но мне смешно. Просто умора. Он всего лишь хотел стать твоим рыцарем в сияющих доспехах.

Я фыркаю.

— Мы были в парке. Я все еще смотрела на Оливера со своим телефоном, когда собака сорвалась с поводка и с лаем побежала прямо к нам. Мой рыцарь завизжал, как четырехлетняя девочка, и помчался так, что пятки сверкали, даже не оглянувшись проверить, как там я.

— Ну и сволочь! А собака?

— Собака просто хотела поиграть. Облизала мне руки и лицо, а потом убежала. — Я качаю головой и делаю полный круг на своем игровом кресле. — Папа говорил, что хочет для меня нормального парня. Какого-нибудь бухгалтера — это его слова. Ну, возможно, когда мне исполнится пятьдесят, но… Я не думаю, что у меня получится с каким-то нормальным парнем, Юля.

— Почему?

Я приподнимаю бровь на младшую сестру.

— Потому что нормальный парень описался бы, едва познакомившись с нашей семьей. Ты можешь представить себе бухгалтера, который сидит в нашей гостиной и болтает с папой, Алексеем и дядей Сергеем?

— Я думаю, что дядя Сергей классный. Он бы ничего не сделал твоему бухгалтеру.

— На прошлой неделе он принес на ужин гранатомет.

— Ну, что ж… — Она пожимает плечами. — Может, тогда стоит попробовать встречаться с кем-то из Братвы. Кто бы это ни был, он будет знать, во что ввязывается.

— Ага, конечно. Как думаешь,

сколько проживет бедняга после того, как папа узнает, что мы встречаемся?

— Неделю?

— Сорок восемь часов, не больше. Папа никогда не позволит ни одной из нас встречаться с кем-то из своих людей. Или с кем-то из нашего круга общения.

Я понимаю, что наш отец хочет оградить своих дочерей от грязной части мира Романа Петрова — не надо мне рассказывать о патриархальном обществе, о котором мой младший брат даже не задумывается, — но папа не понимает, что мы уже являемся его частью. Круглосуточная вооруженная охрана. Раненых, окровавленных мужчин привозят в наш дом, чтобы подлатать прямо на нашем кухонном столе. Постоянное наблюдение за случайными стычками с другими преступными организациями. Телохранители не далее чем на расстоянии вытянутой руки для устранения потенциальной угрозы. Деловые встречи и даже семейные посиделки часто заканчиваются с применением оружия. Мы с сестрой родились в этом безумии. Это наша «норма». Все остальное никогда и близко не будет казаться таковым.

— Как думаешь, папа заставит меня выйти замуж за бухгалтера? — Юля щебечет с кровати.

— Не-а. Скорее всего, он найдет тебе стоматолога. Или музейного куратора. — Я ухмыляюсь, глядя на нее и представляя себе чувака в очках и галстуке-бабочке, который приезжает за ней на свидание. — Папа никогда бы не позволил своей младшенькой приблизиться к большому плохому бухгалтеру. Эти парни могут быть замешаны в мошенничестве.

— Да. — Она грызет ноготь большого пальца. — Хм… Я попрошу папу разрешить мне съехать до начала следующего семестра.

Я смотрю на сестру.

— Почему?

— Я не такая как ты, Вася. Вся эта суматоха, люди туда-сюда ходят без конца, этот гребаный шум… Не думаю, что смогу дальше жить в этой психушке.

— Вряд ли папа тебе позволит.

— Почему бы и нет? В последнее время не было никаких стычек с другими семьями. Все просто занимались своими делами.

— Да, но… — Я взираю на нее. В русских семьях принято, чтобы дети жили дома, пока не закончат колледж и не найдут работу. Особенно в таких семьях как наша, где дополнительная безопасность часто необходима. — Но здесь все не так плохо.

Хлопанье дверей где-то в конце коридора разносится по дому, словно нарочно опровергая мои слова. Крики и звук бегущих ног смешиваются с гулом газонокосилки, доносящимся через открытое окно. Мужской смех и добродушные русские подколки привлекают внимание на заднем дворе — Алексей и наш двоюродный брат Саша снова соревнуются в метании ножей. Интересно, кого из них сегодня будут зашивать на кухне? Вонь от дыма вроде бы рассеивается, но все равно висит в воздухе. Мама с ума сойдет, если копоть осядет на ее новых шторах. Где-то в глубине особняка раздаются женские голоса, ругающиеся по-русски. Папин кабинет находится прямо под моей комнатой, и я слышу, как он на кого-то кричит по телефону. Наверное, на дядю Сергея, только он может вывести папу из себя меньше чем за минуту.