Прелесть
Шрифт:
Цита приподнялась и вцепилась в ствол передними лапами.
— Осторожнее, — предупредил Дункан. — Ты тяжелая. Я не уверен, что удержу тебя.
Но он зря волновался. Малыши отделились от тела Циты и быстро карабкались по ружью и ремню. Они добирались до его вытянутых рук и взбирались по ним, цепляясь ноготками. Маленькие крикуны, комичные ходульники, кусачие дьяволы ростом с мышь, которые скалились на Дункана на ходу. И миниатюрные улыбающиеся человечки — не младенцы, не дети, а маленькие копии взрослых гуманоидов.
Они взбирались по рукам, бежали по плечам и толпились на земле рядом с ним, поджидая остальных.
И наконец сама Цита — правда, не один скелет, но Цита, сильно уменьшившаяся в размерах, — неуклюже вскарабкалась по ружью и ремню и оказалась в безопасности.
Дункан вытащил ружье и сел.
Цита на глазах собиралась воедино.
Он, как зачарованный, следил за тем, как суетливые миниатюрные существа планеты шевелились, словно рой пчел, стараясь занять положенное место и составить единое существо.
И вот Цита была восстановлена. Все-таки она была невелика, совсем невелика — не больше льва.
«Она ж еще такая маленькая, — спорил с ним Зиккара на ферме. — Такая молодая!»
Совсем еще ясли, компания сосунков, если только их так можно назвать. Месяцами и годами Цита будет расти по мерс того, как будут расти ее разные дети, пока не превратится в громадное чудовище. Цита стояла, глядя на Дункана и на дерево.
— А теперь, если ты оттолкнешь дерево, мы будем квиты, — сказал Дункан.
— Очень плохо, — сказала Цита и повернула в сторону. Он смотрел, как она убегала в лес.
— Эй! — закричал он. Но Цита не остановилась.
Он схватил ружье, но остановился на полдороге, вспомнив, что стрелять в Циту бессмысленно. Он опустил ружье.
— Ах ты грязная, неблагодарная обманщица…
Он замолчал. Какой смысл беситься? Если ты попал в переделку, надо искать из нее выход. Ты обдумываешь все возможные решения, выбираешь из них наиболее разумное и не поддаешься панике, если мало шансов победить.
Он положил ружье на колено и принялся пристегивать ремень. Тут он обнаружил, что ствол забит песком и грязью.
С минуту он сидел недвижно, вспомнив, что чуть было не выстрелил вслед Ците, и если ружье было забито достаточно плотно и глубоко, оно взорвалось бы у него в руках.
Он ведь использовал ружье в качестве рычага, чего не следует делать с ружьями, — это прямой путь к тому, чтобы вывести его из строя.
Дункан пошарил руками вокруг и нашел ветку. Он постарался прочистить ствол, но грязь набилась в него так плотно, что его попытка была почти безуспешной.
Он отбросил ветку, поискал более твердый сук, и тут в зарослях кустарника уловил движение. Он пристальнее вгляделся в заросли, но ничего не увидел. Так что он вновь принялся за поиски более толстой ветки. Наконец он отыскал подходящую и попытался засунуть
Он оглянулся. Футах в двадцати на задних лапах сидел крикун. Тварь высунула длинный язык и, казалось, усмехалась.
Второй крикун появился на краю кустарника, там, где Дункан уловил движение в первый раз.
И он знал, что неподалеку находились и другие. Он слышал, как они пробирались через путаницу сваленных стволов, слышал их мягкие шаги.
«Явились, палачи», — подумал он.
Цита явно не теряла времени даром.
Он поднял ружье и постучал им об упавшее дерево, надеясь, что грязь высыплется. Но ничего не высыпалось — ствол был забит плотно.
В любом случае ему придется стрелять — взорвется ружье или нет.
Он перевел затвор на автоматическую стрельбу и приготовился к последнему бою.
Теперь их было уже шестеро. Они сидели в ряд и ухмылялись, глядя на него. Они не торопились — знали, что добыча не уйдет. Он никуда не денется, когда бы они ни решили напасть.
И появятся новые. Со всех сторон.
Как только они бросятся, у него не останется ни единого шанса уцелеть.
— Но я дешево не отдамся, джентльмены, — сказал он хищникам.
И он лаже удивился тому, какое спокойствие охватило его, как холодно он мог рассуждать, когда все его карты были биты. Ну что ж, случилось то, что должно было когда-нибудь случиться.
Ведь совсем недавно он думал о том, как человек здесь может столкнуться лицом к лицу с объединенными живыми существами планеты. А вдруг так оно и есть, только в миниатюре.
Очевидно, Цита отдала приказ: «Человек, лежащий там, должен быть убит. Идите и убейте».
Да, что-нибудь в таком роде, ибо Цита явно пользуется здесь авторитетом. Она — жизненная сила, даритель жизни, верховный судья, залог жизни на всей планете.
Конечно, Цита здесь не одна. Может быть, эта планета поделена на районы, сферы влияния, и ответственность за каждую возложена на одну из них. И в своем районе каждая Цита — верховный владыка.
«Монизм [6] , — подумал он с горькой усмешкой. — Монизм в чистом виде».
Однако, сказал он себе, если присмотреться к ней объективно, система себя оправдывает.
Но ему трудно было проявлять объективность по отношению к чему бы то ни было.
Крикуны сужали круг, скребя задами по земле.
— Я намерен установить для вас границу, слышите, живодеры? — крикнул им Дункан. — Еще два фута, вон до того камня, и я вам всыплю!
6
Монизм — философское учение, принимающее за основу всего существующего одно начало.