Прелести вампирской жизни. Книга 2
Шрифт:
— Аластар, она ведь та самая, да? — подмигнула феникс хранителю, на что тот кивнул, и добавил:
— Единственная.
Как же хорошо, что я не могу краснеть, думала, улыбаясь во весь рот от радости.
— Ну что ж, единственная, тогда, надеюсь, ты знаешь о поговорке: "Мы ответственны за тех, кого спасли"? — подбоченившись, и скрестив руки на груди, воинственно начала феникс.
— О, конечно знаю, вот только вместо слова "спасли" в ней иметься отличное слово "приручили", тебе не кажется?
— Эй,
— Милый, не подскажешь, мне сейчас ей в ноги следует кланяться или просто, руки целовать? — возмутившись, язвила, от подобного поведения, хотя, в глубине души, отчетливо сознавала — эта нахалка мне нравиться.
— Может, хватит уже издеваться! — взвизгнула девушка, королевским жестом смахнув упавшие на плечо пряди волос. — Мне жить негде.
Не сдержавшись и хохотнув, все-таки выдавила:
— Так сразу надо было говорить. Корчишь из себя королеву, ерундой занимаешься! Ладно, найду тебе комнату, — и, обернувшись, направилась к следующей камере, краем взгляда наблюдая, как довольная улыбка расползается на красивом лице девушки.
— А как тебя зовут?
— Майя.
— Майя? Как просто. — вздохнула девушка, разочарованно, чем опять начинала раздражать. Видимо, к этому следует привыкнуть.
В камере "4" лежала женщина, вся покрыта слизью, которая дивным образом не высохла, при таких-то условиях содержания заключенных. Даже сквозь нее было заметно, женщина обладала зеленоватой кожей, и зелеными волосами, которые торчали длинными косичками, напоминающими дреды.
— Фу, что за вязкая мерзость?! — брезгливо поморщилась Ирис, выразив, однако, все мои чувства.
— Сирена, — ответил Аластар, открывая дверь.
В мутных глазах сирены все еще теплились остатки здравого рассудка, и лишь коснувшись ее, хранитель возвратил замершему телу жизнь. Ей не нужна была моя помощь, лишь немного воды, которая растеклась по коридору темницы.
— Герро будет счастлив видеть тебя, — шепнул хранитель, подхватив девушку на руки.
Она улыбнулась и кивнула, помахав мне рукой и показывая пальцами, что остается у нас в долгу.
— Их голос привлекает мужчин, — бросила Ирис, отвечая на мой немой вопрос, когда хранитель вместе с девушкой скрылся.
— Вот как, — протянула, услышав лишь горделивое хмыканье и наглое:
— Как можно быть такой невеждой в мире бессмертных?!
В этот момент мои руки сами собой потянулись к ее красноватой шее, и лишь появление Аластара заставило забыть о драке.
Далее все происходило по проверенной схеме. В камере с табличкой "5", "6", и "7" находились русалки, не требующие моей помощи.
В восьмой же перебывал двухметровый парень азиатской внешности, который, к тому же оказался единорогом. У него не было копыт и хвоста,
— Конь пидальный, — бормотала под нос Ирис, когда они с хранителем исчезли, хотя я была уверенна, ее тоже поразила красота единорога.
— И как ты могла нахвататься всех этих словечек, сидя в заточении, не могу понять?!
— А я талантливая бессмертная, не то, что некоторые! — бросила феникс, задрав нос.
— Не убивать! Убивать — плохо! Нельзя! — тихо повторяла себе, надеясь на скорейшее возвращение Аластара.
В камере "9" в заточении пребывала гарпия, плюющаяся огнем, и чуть не спалившая волосы Ирис, чем сразу же заслужила мое уважение. Девушка оказалась темнокожей с черными вьющимися волосами и белозубой улыбкой. На спине ее красовались небольшие крылья, которые легко можно было спрятать под одеждой. Возвратив ей силы, чувствовала, что получила еще одного друга. Ее звали Фрина.
— Чтоб ее сажей накрыло, эту Фину, — плевалась Ирис, после возвращения Аластара.
— Фрину, — поправила девушку, за что была награждена испепеляющим взглядом.
В камерах под табличками: "10", "11", "12", "13", находились феи. Видимо этот вид бессмертных был Рустаму особенно по нраву, потому, как девицы были настолько красивы, насколько глупы и развязны. Трое из них вешались Аластару на шею, а одна даже умудрилась поцеловать, что вызвало поток ругательств и брани из моего маленького рта.
— Я уж подумала ты — монашка, а гляжу, нет, нормальная, — хохотнула Ирис, когда Аластар скрылся с последней лахудрой.
— Это как прикажешь понимать? Ты мне что, комплимент сделала? — оторопела на мгновение.
— Вот только не надо на меня наезжать! — буркнула девушка. — Честно говоря, я бы им, на твоем месте, все патлы повыдергивала. Шлюхи подзаборные.
В этот недолгий момент я испытала долю уважения к красноглазой мигере.
— Ну и дура же ты! — вот до этого момента.
— Приехали, — вздохнула, закрывая глаза и уставившись на следующую камеру.
— А что, ты даже не борешься за своего мужчину, ты…
— Заткнись, Ирис, — бросила девушке, заглядывая в камеру под номером "14", в которой, обняв колени, сидела девочка, на вид лет десяти, с чудными кудряшками и в розовом платьице. Ребенок застыл, словно кукла.
— Аластар, открой ее, — взмолилась хранителю, как только тот вернулся, довольный моей недавней вспышкой ревности. Самоуверенный паразит! Но это подождет.
Открыв тяжелую дверь, хранитель несколько минут приводил в порядок и, как он выразился позднее, очищал сознание девочки. Физически она была в относительном здравии, видимо человечность все же была присуща этому живодеру, Рустаму, и он все же заботился о ней.