Прелести вампирской жизни. Книга 3
Шрифт:
— Ну в состоянии аффекта люди и не такое проделывают. — Бормотала в ответ, прячась за ширмой и наслаждаясь ванной — маленьким бонусом за обещанное хорошее поведение. Интересно, на сколько хватит моего терпения для этого «хорошего поведения»?
— И что вы там скрываете? Эта стеснительность совсем не обязательна. Если у вас кривые ноги, и мохнатая спина, обещаю никому не говорить. — Хохотнула девушка, которая, кстати, ко всем талантам обладала немного извращенным чувством юмора.
Горько улыбнувшись, взглянула на свое тело, покрытое бесчисленным количеством шрамов, что сквозь разводы пены казались причудливыми узорами.
— Ох, милочка, порой, кривые ноги — не такой уж ужасный
— Вы рассуждаете так, словно у вас целых три ноги и все кривые. Но раз уж вам нравиться прятаться за углами и носить на себе бесформенные простыни — как угодно. — Продолжала ворчать девушка, для которой внешний вид женщины играл явно не последнюю роль. — Ох, бедный хозяин, ни женской ласки, ни даже картинки. Ну хоть бы одевались по ярче да помоднее.
— Совсем без надобности, Нелли. Твоего хозяина я, как женщина, никогда не заинтересую. — Нахмурилась, привстав, от столь резкой перемены темы разговора. — А уж о ласках позаботиться Хлоя.
Девушка хмыкнула, промолчав, но следом добавила:
— А я, было, подумала, вы — его особенная гостья. — Разочарованно вздохнула, протягивая полотенце. Особенная? Значит, вот как меня воспринимали. Как его женщину, очередную игрушку! Ну что ж, ведь все так и было, вот только игры у нас не веселые, и забавы совсем не нежные.
— О, поверь, я действительно особенная гостья, он меня слишком долго ждал… — Выдавливала слова, вспоминая все мучения, что заставлял переживать раз за разом. Вспоминая собственную боль и унижение, которые сопровождались его смехом и вечной ухмылкой на лице. И лишь глаза горели неистовой злобой. Я боялась в них смотреть, боялась, той ненависти, что пылала столетия. О, ведь я действительно стала долгожданной.
— Зачем же вы здесь? — Робко бросила Нели.
— Хотела бы я знать. — Вздохнула, не ведая ответа на вопрос, который задавала себе уже множество раз.
Сказать, что моя скромная жизнь стала немного необычной, было бы глупо, ибо теперь она была гораздо более ненормальной, чем столь простое определение. Ведь впервые в своей тысячелетней жизни я имела не просто все, я имела больше, чем все. Еще никогда за мной не ухаживали горничные, никогда любую шаловливую просьбу не исполняли с таким рвением. В личное пользование предоставили собственную комнату и гардероб, в котором все вещи были явно тщательно подобранны, ибо полностью закрывали тело от посторонних глаз. Более того, в шкафу хранилась королевская коллекция перчаток из разных тканей всевозможных цветов. Это было странно и… непривычно приятно. Все чаще возникала мысль, что это похоже…о Боги… на заботу. Какую-то извращенную и необычную, но заботу!
Баловали же, словно цацу заграничную, удовлетворяя все прихоти и выполняя даже самые глупые желания.
Стоило показать пальчиком на симпатичную вещь в журнале и сказать что она миленькая, как мне предоставляли оригинал, а не картинку. За столом я получала любое блюдо, которое только могла хотеть, и неважно в каком ресторане, какой страны его готовили, мне все равно доставляли желаемое. Последнее время я начала переживать, а не поплохеет ли в такой-то роскоши да изобилии, ибо бессмертная фейри в шрамах — еще куда ни шло, но бессмертная толстушка-фейри в шрамах — это уж слишком. Желая проверить, есть ли разумные границы у этого баловства — открыто попросила кольцо с бриллиантом и породистого щенка. Теперь на пальце из-за тяжести камня кренилось набок кольцо, кричащее роскошью, а у ног возился маленький хаски.
Впервые я поняла, что вампиры на побегушках — настоящая прелесть и даже роскошь. Лишь раз они искренне разочаровали, не выполнив просьбы,
Нелли носилась со мной, словно с писаной торбой… или куклой. Эта мысль возникала каждое утро, ибо девушка обожала одевать меня, играя нарядами, и не принимая никакого сопротивления. Иногда даже порывалась кормить с ложечки, как дитя малое, чем зверски пугала, ибо единожды брошенная фраза: «Ложечку за маму…», заставила содрогнуться. В этот момент внутри меня восстали заснувшие инстинкты воина, грозясь и искренне надеясь удавить особу, чья забота стала болезненно-навязчивой. И только после раздраженного рычания, надув губки, Нелли обиженно уходила, позволяя, наконец, наесться до отвала.
Я могла читать любые книги, которые захочу, ведь библиотека Эйдана была поистине королевских размеров. В моем распоряжении так же оказались игровая, спортзал, и даже компьютер, правда, без права доступа к интернету — наверное, боялись, что сдам контору с потрохами.
В отношениях же с Эйданом наступил полный игнор со стороны хозяина дома. И если ранее встречи с ним я боялась, то теперь любопытство застило глаза, так как все чаще ловила себя на мысли, что провожаю его взглядом, замечаю легкий запах леса и мяты, что всегда сопровождал друида, и даже ищу встречи, нарочно натыкаясь в проходах.
Все попытки завести разговор и узнать собственную судьбу игнорировались. Более того, он больше не смотрел мне в лицо, открыто делая вид, словно я не существую, ни разу не заглянув в глаза. Мне даже не давали возможности огреть этого хама чем-то более тяжелым, чем книга, и отвести в процессе душу, что действительно раздражало! От меня попросту шарахались, словно от огня, хотя и это выражение не было верным, потому, как засранец искренне им наслаждался. Чертов друид-феникс.
Я начала понимать, что наблюдать за ним довольно занимательно, не считая моменты, когда, уставившись в огонь, он мог часами сидеть не двигаясь. В эти мгновения, я боялась даже представить, что за коварные мыслишки вертятся в его гадкой головешке. Но все остальное время, странное бормотание интриговало, а привычки — умиляли. Он часто носил мантию, заляпанную всевозможными гадостями, исчезая в своей лаборатории, откуда постоянно меня выдворял. «Мешаешь!» — Ворчал бессмертный, выталкивая из комнаты, когда неудержимое любопытство обрекло меня на настоящий фейерверк из пены. Ну кто ж знал, что синяя гадость плюс красная слизь равняются взрыву!
Я косилась и фыркала, дразнила и ругала его, но реакции не было, как и свободы. И все чаще задавалась вопросом: зачем я ему теперь? Правильно, незачем. В этот момент я уже знала — пора делать ноги.
— В следующий раз, когда решите экспериментировать с реактивами, подумайте о тех, кто после вас будет всю грязь вылизывать! — Раздраженно бросила Хлоя, нарочно громко опустив поднос со сладостями на стол.
— Ничего, длины твоего языка еще не на один эксперимент хватит. — Рявкнула в ответ, не удержавшись. Терпеть колкие замечания девушки становилось все сложнее, ибо с каждым днем они казались более едкими и ядовитыми. И даже стертая друидом память о размолвке не повлияла на ее воспитанность.
Удивляло, как ревность и прирожденное раздражение могут вылиться в настоящую ненависть, что сверкала в ее глазах и лилась изо рта каждый день. Признаюсь, мне действительно было неудобно создавать проблемы людям, работающим здесь, но безумно хотелось сделать невыносимой жизнь Эйдана.
Покраснев от злости и пыхтя, девушка бросила:
— Не понимаю, зачем хозяин вас держит, вы приносите одни неприятности!
— Так спроси у него, мне, знаешь ли, тоже интересно. — И не выдержав добавила. — Видимо, он жить без меня не может, как считаешь?