Прелести жизни. Книга третья. Смысл жизни. Том 5
Шрифт:
– Это мы с приветом, а они миллионеры. – задумчиво, сказал Хорёк.
– Тоже на воле обязательно займусь бизнесом. Буду разъезжать на импортных автомобилях, а также летать отдыхать за границу, как сейчас иностранцы прилетели к нам ни столько на работу, сколько на отдых. За границей нет такого таёжного леса.
– Ты вначале отзвони срок на поселении, а после мечтай о бизнесе. – напомнил Гнус, наше положение. – Пока по Закону, мы все зеки на вольном поселении в тайге.
Хорёк больше ничего не сказал. У меня тоже на уме были свои совсем другие мысли. Завтра надо постараться установить второй сборный домик
Последние две ночи был не большой дождик, и мы чуть не подмокли на фанере в жилой палатке.
Надо было вокруг жилой палатки прокапать дренажные канавки к стоку дождевой воды. Как сразу не догадались сделать дренаж? Едва не промокли от дождя.
– Пока у нас есть время до сна, то надо прокапать вокруг палаток дренажные канавы. – сразу после ужина предложил зекам. – Иначе мы в эту ночь промокнем до ниток. Над тайгой собираются тучи. Ночью, может быть, сильный дождь?
Зеки, задрав головы к верху внимательно посмотрели в вечернее небо с огромными хлопьями черных облаков. Согласившись с моими выводами, зеки дружно взялись за лопаты. До полной темноты было около двух часов.
За это время надо было выкопать канаву глубиной около полметра, такой же ширины и пару сотен метров вокруг двух огромных брезентовых палаток. С отводов стока дренажных вод в сторону от палаток. Земля в таёжном лесу мягкая.
– Отступить от палаток на один метр. – распорядился с началом работы. – Грунт кидать на края брезента. Так будет намного теплее в наших палатках, также не будет у нас опасности попадания дождевой воды внутрь наших палаток.
Не успели мы немного до конца прорыть сток дренажных вод, как над тайгой разразилась сильная гроза с молнией, громом и с проливным дождём.
Мы едва успели скрыться в жилой палатке от проливного дождя, который сильно стал барабанить по нашей жилой палатке.
Нам казалось, что дождь вот-вот пробьётся сквозь брезентовую крышу и зальёт нас с ног до головы, как рыбок в аквариуме. Но мы ведь не рыбки, а поэтому можем захлебнуться дождевой водой.
Тогда наши планы на быстрое освобождение буду затомлены вместе с нами в тайге под проливным дождём. Однако брезент армейской жилой палатки оказался настолько прочным и не проницаемым, что к нам в палатку не проникла ни одна капля воды.
Мы могли спокойно ложиться спать без опаски на то, что проливной дождь в тайге может подмочить нас и нашу репутацию на дальнейшую работу по установке сборных домиков на территории вольного поселения.
Нам не страшна была грязь, которую создаст проливной дождь. У нас на эти цели имеются резиновые сапоги. Мы опасались лишь продолжительности проливного дождя, который может украсть у нас много времени.
– Старик-то наш не вернулся из тайги. – вдруг, вспомнил Гнус, нашего старого Маугли. – Какие мы все-таки подлые люди. Мало того, что разорили логово старика, к тому же оставили старика жить в тайге под проливным дождём. Надо было передать старика ментам. Все равно ему срок не повесят. Он тут отсидел сполна.
– Конечно, мы не хорошо поступили со стариком. – согласился, с выводами Гнуса.
– Так думаю, что старик имеет где-то в тайге дополнительную нору от холода и дождя. Так что будет ему, где спрятаться от стихии до самого утра. Завтра мы поищем старика в лесу. Думаю,
Все согласились с моим мнением и стали укладываться спать. Подождал, пока все зеки разместятся в свои постели, только после этого выключил контрольный свет.
Нам надо было экономить напряжение аккумуляторов, от которых горели наши фонари. Ведь мы не знали, как часто будут посещать нас менты с большой земли, а на нашем островке жизни среди огромного моря зелёной тайги не было условий зарядки аккумуляторов. У нас вообще много чего не было из условий быта к нормальной жизни на вольном поселении зеков. Пока у нас всё будущее на бумаге. Стал было засыпать, как, вдруг, услышал сквозь стихший дождь, что кто-то стонет и скулит за пределами жилой палатки.
Вначале подумал о наших щенках, которые лежали в картонной коробке по самой середине нашей жилой палатки. Но со стороны щенков не было слышно никаких подозрительных звуков.
Щенки копошились во сне в своём уютном местечке и тихо издавали какие-то лёгкие звуки, как зевание сквозь сон или подсасывание груди матери.
Когда обратно кто-то заскулил и застонал за пределами нашей жилой палатки, то сразу догадался, что наш местный старый Маугли вернулся из тайги и словно загулявший в лесу щенок, просится с холода в тёплую жилую палатку. Надо впустить в палатку старика.
Ни дай Бог помрёт старик от холода и дождя у нашей жилой палатки. Нам только этого не хватало. Старик и без того настрадался за свои долгие годы проживания среди зверей в таёжном лесу. Пускай хоть сейчас вместе с нами поживёт по-человечески. Дальше время покажет, как нам быть.
– Батя! Ты чего не заходишь в палатку? – спросил, старика, расстегнув накидку на брезентовой двери жилой палатки. – Мы за тебя переживаем, а ты бродишь по тайге. Теперь наш дом – твой дом тоже. Живи с нами.
Старик ничего не сказал на мои замечания. Сгорбившись в три погибели, старик прошел в палатку так, словно пролез в свою берлогу, в которой он прожил много десятилетий свой жизни в дремучей тайге.
Почти за трое суток проживания с нами, старик отказывался одеть на себя предложенную нами одежду.
Так спал все прошедшие сутки в обрывках своих лохмотьев и в клочьях вонючей звериной кожи.
Но тогда на нем всё было сухое. Сейчас же со старика, как из-под душа лилась вода. Старик мог заболеть и намочить свою постель. Достал из ящика комплект белья.
– Батя! Тебе придется переодеться в сухом белье. – осторожно, сказал, старику, протягивая ему полотенце и комплект сухого белья. – Ты можешь простудиться и умереть. К тому же постель у тебя будет мокрая. Переоденься и ложись спать в сухую постель. Чувствуй себя человеком, а не зверем. Мы все здесь равны.
Старик, не глядя на меня, взял у меня из рук полотенце и комплект нового сухого белья. Ни стал смущать старика своим присутствием вовремя его переодевания.
Застегнул брезентовый вход в палатку и тихо прошел на своё место. В это время старик при свете сверкающих молний медленно стал снимать с себя своё барахло.
По его движениям можно было понять, старик нехотя прощался с тем, что много лет было на нем, как его собственная шкура на теле. Теперь старик, словно пресмыкающееся или хищник, менял на себе то, чем его наградила дикая природа.