Прелестная дикарка
Шрифт:
Эта мысль удивила ее. Девушка начинала находить в нем все больше интересных черт.
— Твой кузен мертв? — спросил Блейк тихим сочувственным тоном, когда она остановилась перед ним.
Шинейд кивнула. Она ничего не хотела ему говорить. Но внезапно поняла, что рассказывает все. Все, о чем узнала: о вероломстве Аллистера, о ненависти Джорсал, об их планах относительно ее и ее семьи и даже относительно его. Закончила она словами:
— Элдра очень расстроена.
— Да, — мягко проговорил Блейк. — Как и ты.
К своему великому ужасу, Шинейд почувствовала слезы, выступившие на глазах от этих тихих слов и сквозившего
— О проклятие! — выдохнула девушка, пытаясь отвернуться от него, но Блейк схватил ее за руку и удержал на месте.
— Нет ничего стыдного в горе по тем, кого ты любила, — тихо сказал он, пытаясь привлечь ее к груди. Но Шинейд не поддавалась.
— Он хотел убить моего отца и моего брата, и даже тебя, — плакала она. И эти слова оказались для него откровением. Интересно, она горевала только о его смерти или еще и о том, что он погиб, не выполнив своего плана, будучи даже благодарной ему за то, что он умер, чтобы не надо было ненавидеть того, кого много лет считала своим братом.
— Полагаю, ты сожалеешь, что он не успел убить меня. Хотя я сомневаюсь, что ты согласишься увидеть мертвыми отца и брата, чтобы избавиться от своего жениха.
Сопротивление девушки становилось все слабее, и Блейк сумел притянуть ее к груди, но, шокированная его словами, Шинейд отпрянула и пораженно на него уставилась.
— Я никогда не…
Она замерла, заметив в его глазах легкое мерцание. Он ее поддразнивал.
— Ты никогда не… что, Шинейд Данбар? — спросил Блейк с любопытством. — Ты никогда не желала моей смерти?
Шинейд покачала головой, понимая, что это чистая правда. Она никогда не желала смерти этому человеку. И она не хотела, чтобы он заболел. Она даже не была уверена, что не хочет выходить за него замуж. Шинейд убегала от него по многим причинам: страх, гордость, злость… но по большей части из гордости. Гордость могла быть тяжелым испытанием, а у нее этого чувства скопилось в избытке. Быть невестой сына того самого человека, которого ненавидит твой отец, и так достаточно нелегко. Но если твой жених медлит и не забирает тебя из дома — это позор, которого она не могла вынести. Опоздание же на годы может смутить кого угодно.
— Шинейд, — выдохнул он ее имя, и девушка почувствовала его дыхание на своих губах. Ее закрытые глаза приоткрылись, а затем широко распахнулись, пытаясь сосредоточиться на его губах.
— Да?
— Я собираюсь поцеловать тебя, — медленно произнес он.
— О-о.
Девушка смутилась окончательно. Он собирался ее поцеловать. Наверное, она должна бороться, но у нее совершенно не осталось на это сил. Она даже не знала, хочет этого или нет. Она ощущала такую усталость и потерянность после откровений Джорсал. А сейчас зти чувства ослабевали. И ей казалось, что его поцелуй еще больше облегчит ее состояние. Возможно, она хоть ненадолго сможет обо всем забыть. Шинейд никогда не испытывала чувства утраты. А потеря Аллистера была вдвойне сильнее из-за тех пагубных действий, которые к этому привели.
Все ее мысли прервались, когда его губы накрыли ее. Они были невероятно мягкими. А выглядел он таким сильным мужчиной. Даже губы имели форму линии. Но оказались они такими нежными. И на вкус были сладкие, словно десертное вино. Надежды Шинейд на то, что он сможет отвлечь ее от грустных мыслей, оправдались мгновенно. Все, что она осознавала, — это давление его губ и движение его рук, которые поднимались
Первый раз в жизни Шинейд чувствовала себя совершенно и чрезвычайно женственной. Она всегда думала, что женщины должны быть мягкими и слабыми. А в руках Блейка она была не только женственной, но и сильной. В его руках она могла оставаться счастливой даже под замком. В его объятиях хотелось оставаться вечно. И невозможно было сдержать разочарованного стона, когда он прервал поцелуй и отклонился, глядя на нее.
— Я сожалею о твоем кузене, но ты не виновата в смерти Аллистера.
Шинейд заморгала. Ее разум медленно приходил в себя. Аллистер. Мертв. Его планы убить ее отца и брата, жениться на ней и стать лордом. Его предательство. Его смерть. Ее виновность? Ощущает ли она вину? Да, ощущает. Она не подозревала, что чувства Аллистера к ней выходят за рамки братской любви. Конечно, он поддразнивал ее и выказывал восхищение несколько раз, и она чувствовала, что было что-то, но…
Но она лжет сама себе. Да, она знала. Она знала, что его чувства к ней были сильнее, чем должны быть у кузена. Но его внимание льстило ей и смягчало боль, которую причиняло отсутствие ее жениха. Она знала и допускала, а иногда даже немного поощряла его. Она наслаждалась этим вниманием, используя его как бальзам для своей раненой гордости. Она говорила себе, что Шеруэлл не считает возможным просто приехать, тогда как Аллистер находит ее смелой, умной и красивой. Она не испытывала ответных чувств, но потакала его вероломным намерениям и почти содействовала стремлению убить ее собственных отца и брата. И сейчас ей было стыдно. Но она не должна злиться только на себя. Шеруэлл также нес свою долю ответственности. Если бы он приехал за ней, когда ей было шестнадцать, как делают все…
— Шинейд? — Блейк внимательно наблюдал за выражением ее лица и словно почувствовал, что она думает о нем. — О чем ты думаешь?
Зажав рот рукой, чтобы не выдать всех этих мыслей, вихрем кружившихся в воспаленном разуме, Шинейд потрясла головой и рванулась прочь. Он попытался схватить девушку и вернуть обратно, но она была не в том настроении, чтобы делиться с ним своими переживаниями. Она была в ужасе, что собиралась раскрыть ему все свои соображения, в том числе и о его причастности. Она скорее откусит свой язык, а затем проглотит его, но не допустит, чтобы этот человек знал, сколько причинил боли.
Ускользнув от его рук, Шинейд стрелой помчалась к дому. Девушка напрягла все свои мышцы, ее подгоняла злость… Вероятно, это сработало, потому что он не поймал ее. Да и расстояние от домика до замка было невелико. Возможно, когда она достигла лестницы, ее изнеможение заглушило все эмоции, испытанные ею за столь короткое время: шок, страх, горе, злость, предательство и даже страсть. После напряженных взлетов и падений последних дней это было уже чересчур. Шинейд казалось, что ей не менее ста лет. Она слишком устала, чтобы разговаривать с лордом Рольфом, чей возбужденный голос улавливали ее уши.