Преломление света

Аксенова Татьяна

Зима

– Крови, крови, крови мне!Кровию напьюся…Т.Г. Шевченко

Зима. Зимою. О зиме…Нет привередливей закона:Закрыться. Не ходить к знакомым.Сама себе, мол, на уме!Зимы. Зиме… ОстановитьСклоненье солнышка к закату?Оно и было небогато…А в сумерках приходит Вий,Где кровь растопит снежный слой,Где близятся сороковины…В проклятой бездне Украины,Где брат – не брат и свой – не свой,Он появляется… Глядит:Накликал горе пан Шевченко,Всё: «Крови мне!» кричал зачем-то…Что ж, бунт, панове, впереди.За люльку, сало, горсть монет,Напившись, кум зарежет кума.И кто такая им Гекуба?А Бульбе – сын? Ответа нет.Что ж, разрастайся, вурдалак!Собаки дохлые не брешут.Покуда солнце не забрезжит,Тобой зажатое в кулак…Всех петухов передушив,Клыкастый оборотень воет.Стряслось, Окраина, такое,Что не осталось ни души!Спят ведьмы все давным-давно.И не одно пройдёт столетье,Пока ваш обух нашей плетьюНе сокрушится всё равно!Вольно ж ворочаться в гробу,(Ни

снисхождения, ни сноски),Как сделал Гоголь ваш, Яновский,Такой ценой прозрев судьбу –Суд Божий! Боже мой, зима:Над мазанками скромен месяц,Солоха звёзд укр'aла десять,От счастья светится сама…Нет Гоголя, но взор егоНам подмигнёт, как бы случайно.Перст пригрозит раскрытьем тайны.Но всё окупит Рождество…

Чуден Днепр…

Памяти Н.В. Гоголя

Чуден мой Днепр при погоде тишайшей:Вольно и плавно сквозь горы, лесаМчит, полноводный, всё шире и дальше –Не грохотнёт, не шел'oхнется сам.Взглядом стеклянным глядишь и не знаешь:Вправду, идёт или тоже – стекло?Ширь необъятная, тропка лесная –Те же, а сколько воды утекло?Реет и вьётся, не видя границы!..Любо в нём солнцу лучи остудить,Зеленокудрым – светло отразиться –Тесно сплетясь, наклоняются пить…Мир полевыми цветами глазеет –Не налюбуется чудом Днепра……Гоголь величественен и рассеян,Ишь, усмехается, словно вчераЕле добрался с одной из гулянок,Ну, а сегодня присел на мостки…Гоголем в небо нырнул, чтобы глянутьВ тайную глубь середины реки!Редкая птица туда доберётся,Более редкая сможет – назад…Кто, кроме неба и кто, кроме солнцаВыдержит встречный, пронзающий взгляд?..

Цитата

И нет моей завидней доли –В снегах забвенья догореть…А. Блок «Не надо» (из цикла «Снежная маска»)

Нет Снежной Маски! Круговертью,Предвосхищающей испуг,Свой покер карточный со смертьюАзартно мечет Петербург.Куда, куда она сокрылась,Горгоньи спрятавши глаза?Её отринул шестикрылый,Чтоб взглядом Землю пронизать?А что поэт? Он в «струях тёмных»Ища родник воды живой,Лишь полынью в Неве запомнит,Замёрзшую над головой…А хлопья падают за ворот,И небо звёздами зажглось,И снежный, сумеречный воронПронзает зарево насквозь!Сугробы, вставшие конвоемУ разведённого моста,И это пенье горловое –Всё в страсти дикой неспроста…Она взвивается как пудраНад чёрным бархатом В.Щ. –И морок ночи меркнет утром,И исчезает вообще…А, может, Волохова? Дельмас?У Маски множество имён…Горгоньим взглядом в сердце целясь,Они меняются, как сон.Поэт игрою недоволен –Кого под Маскою ни встреть.НО НЕТ ЕГО ЗАВИДНЕЙ ДОЛИ –В СНЕГАХ ЗАБВЕНЬЯ ДОГОРЕТЬ!«В.Щ.» – любовь поэта – Валентина Щёголева: «Валентина, звезда, мечтанье, Как поют твои соловьи!..» («Чёрный ворон в сумраке снежном»).

Цитата 2

И живая ласточка упалаНа горячие снега.О. Мандельштам «Чуть мерцает призрачная сцена…»

Чтоб ни крышки не было, ни гроба,От сугробов чтоб густела мгла –Солнце мы похоронили оба,Без него ты в Осло не смогла…Петербург с Норвегией синеютНа одной широкой широте.Ты не Эвридика – Дульсинея,Дон-Кихоты что-то всё – не те!Я – Орфей, а, может быть, Овидий –Завсегдатай пышно взбитых лож…Без меня ты солнца не увидишь,Без меня вдали не проживёшь,Милый Лютик! В бархате страницыТы хранишь свой прежний аромат…Воет вьюга страшной, зимней птицей.Я бреду вслепую, наугад.«Мне не надо пропуска ночного»,Чтобы заглянуть в прошедший век,Итальянку ту услышать снова,Что упала ласточкой на снег…Может быть, она не виновата,Что у нас «норвежская» зима.Как чахотка губит травиату,Так сгорает Бозио сама…У притина солнце греет мало,Сколь ему зима не дорога,«И ЖИВАЯ ЛАСТОЧКА УПАЛАНА ГОРЯЧИЕ СНЕГА».

Середина марта 1920 года

– Расстреляют, должно быть?

– Должно быть…

Г. Ив'aнов «Мемуарная проза».

… Мы услышим робкий, тайный шаг,Мы с тобой увидим Люцифера.Н. Гумилёв «Пещера сна».

Маслянистый блеск разбойных глаз:Иванов ночует у Вальнова…Если ты трудкнижки не припас,Если нету пропуска ночного –Спи на Петербургской стороне,Спи у проходимца, забулдыги:Душу променяешь, так во сне,Не за керосин и не за книги…Девяти знакомым разослать,Переписывая суеверно,(Жёлтый пар клубится – тишь да гладь!)Должен ты молитву Люциферу,А иначе – настигает зло,И несчастие – неотвратимо.Никому ещё не повезло –Лунный зрак не прокрадётся мимо!Что Георгий смог стряхнуть как сон,Страшный сон, от слова и до слова,Позже обнаружил, удивлён,На столе поэта Гумилёва.Николай над печкою сидел,Что зияла маленькой пещерой:«Помолившись Утренней Звезде,Мы с тобой увидим Люцифера?Именно Вальнов прислал ко мне,С чертовщиной возится поскольку,Странную молитву сатане…Глупо, зная: православный – Колька!»Саблей сына угли повернув,Папиросу взяв из портсигара,Он сказал, нарушив тишину:«Вот за веру и умру нестарым!..»«Ты меня пугаешь, дорогой,Чушь какая!» – произнёс Ив'aнов.«Хоть нам до беды – подать рукой,Я тебя разубеждать не стану.На меня теперь направлен шаг:Шах и мат, хоть крест и щит мой – вера!»«Там, где похоронен старый маг»Режет пуля дуло револьвера…

Скамья Иннокентия Анненского

И снег, и фонари слепят мои глаза,И звёзды мечутся на ветках, будто иней.– Кто ночью в Царское? Извозчик! Кто же «за»?..И сани делятся, как хлеб, между своими.Ахматова и Гумилев – им ночь светла!Но нам-то, нам-то всем

какое делоДо закоулка в парке Царского селаИ до скамьи, где Анненский сидел там?Любил сидеть… Его любимая скамья…Там чья-нибудь сейчас фигура седокудра…В «акмеистических санях» как-будто я.Обратный поезд в Петербург уходит утром…Отяжелел сугроб – замёрзший Мандельштам,Городит чушь про птиц лубочный Городецкий.А мы уже не здесь, но и ещё – не там,Где монархизм живёт в воспоминаньях детских…«Коль славен…» заменил «Интернационал».А у «Двенадцати» такая подоплека,Что словно он Христа повторно распинал!» –Затравит Гумилев застенчивого Блока…И будет страшен мир и отчуждаем Блок,Расстрелян Гумилев с последней папиросой.Нам на миру и смерть красна! И каждый лёг,Столь жертвенно прервав «проклятые вопросы»!И слезная купель сквозь огненный фонтанПробьется Божьей правдой, Словом тем же…А мы ещё не здесь, но и уже – не там,И сани унеслись к скамейке опустевшей…

Анна Павлова

«Счастье – мотылёк, который чарует на миг и улетает…»

Анна Павлова.

Летит, как пух, и растворяется, что облачко«Малютка из балета», мотылёк.Стремглав по сцене, вдоль и поперёк,И, вроде, не утомлена нисколечко!..Ах, эта «золотая молодёжь»:Забавно протежировать избранницу?Что ж, время для Дандре в тюрьме потянется.А Павловой «уж замуж невтерпёж»…Он ей «артисткой сделаться» велел!Qu`est-ce que c`est – содержанка? Крепостная?«Я в этом ничего не понимаю.Есть ущемлённой гордости предел!»У Дягилева с «тёмным божеством»На ниве просвещенья не срасталось…За полчаса – смертельная усталостьУ «Лебедя», но он умрёт потом…У обожанья – трепетная страсть,И счастья мотылёк сиюминутныйВновь упорхнул, почти что необутый,Чтобы партнёру н'a руки упасть.Чтоб выписать в Париж свою любовь,Став героиней питерских сенсаций,Она танцует «Лебедя» Сен-СансаИ в мюзик-холле, и в стране любой,Что лондонский контракт агентства БраффПредписывал. Сумела? Неужели?..Нет в мире убедительней Жизели,Чем Павлова! Любимый был не прав…Теперь «при ней», и служит, и молчит,И жизнь пожертвовал: посрамлена гордыня.«Мадам Дандре» – ну, разве это имя?Вот Павлова – божественно звучит!

Смерть Лебедя

Балетные традиции «от печки»,Нелепый грим: румяна, тушь, сурьма –Фарфоровая куколка самаВ слиянье с образом, который станет вечным.Ну, это просто взрыв Гранд-Опер`а:Взамен Тальони – Павлова в «Жизели»…А сколько лет прошло? Нет, в самом деле,Все думали, «Жизель» забыть пора!Прожектора, следившие за ней,Теперь, как солнце, навсегда потухли.В её атласных танцевальных туфлях,Подштопанных, носков размочен клей…Скользить по сцене, ощущая пол:Малейший гвоздик, трещинку – возможно,Пласта четыре выдрав осторожно,Иного мир тогда не изобрёл…Зато все феи к Золушке добры:В английском парке дом, плющом увитый,И лебеди, божественною свитой,И к совершенству гибельный порыв.Тюльпанов, обожаемых, ковёр(А если не сезон – цветут в теплицах)…Дыханье красоты не повторится –Жестокий Ангел крылья распростёр!Куст чайных роз в предместье Сен-Жермен,Где ненадолго Золушка гостила,Увянет вместе с ней! Какая силаДаёт прозренье, милости взамен?Будь проклят куст пророчества её!Где Мальчик Паж с хрустальным подношеньем?На скорости до головокруженьяБалет летит в иное бытиё…«Ах, приготовьте «Лебедя» костюм…А туфли рваные – всю жизнь! Плохой приметой…»И вот она – не здесь, и вот уж – где-то:«Смерть Лебедя»… Агония… Триумф!

Ленинградская мадонна

Сегодня мы клеймим «врагов народа»,А завтра демонстрируем друзей.По перевыполненью плана, вроде,Мы снова «впереди планеты всей»…Не удивляет, что герой вчерашнийРасстрелян будет завтра словно враг.И в атмосфере истерии нашейВсе маршируют, выверяя шаг.Звучит победой «марш энтузиастов»,Но вот: над кем, кого и почему?Кровавый флаг, кровавый запах наста –Виденье, непостижное уму!Эпоха холода и сталинских репрессийЗвучит сейчас как будто звук пустой.Вставали в строй советский поэтессы.С ноги шагали, только всё – не с той…И ей, лучистой, золотоволосойСлучилось обручальной буквой «О»Прогнуть хребет под лапами «колосса»,Точнее, под копытами егоВ той пирамиде физкультурной, бодрой,Что возвышалась в центре площадей.А мёртвый город был машиной мёртвой,Когтившей измочаленных людей.Горела смена в «Смене» Ленинграда!И женщина, столь хрупкая на вид,Пройдя мытарства дантовского ада,Меня стихами страшно удивит!Ребёнок выбит. Неосуществлённый,Неназванный! Какие тут слова?Животный крик срывает листья с клёнов,Да об телегу бьётся голова…Горнила пыток, ладожские водыИ трубы медные «весёлого гудка»…А с ней, Снегурочкой, водить бы хороводы,Не наступила Оттепель пока…В её стихах пытаясь разобраться,Рискну озвучить мучивший вопрос.«Ты любишь так, как любят ленинградцы»…– А это – КАК? Ответа нет. Он – прост.Всё потеряв: детей, друзей, любимых,Хлебнув блокады, вынесла онаЛишь города исчезнувшее имяИ горожан погибших имена.Вот выжить бы – до истины добраться!Откуда силы черпать – всё равно.«Ты любишь так, как любят ленинградцы» –Любить вообще не каждому дано.

Я шла по Невскому, как цапля…

Я шла по Невскому, как цапля, На неудобных каблуках. А бедный Всадник прятал саблю И не сочувствовал никак.А звёзды чёрные не гасли…Вообразив себя Пегасом,Конь Клодта рвался в облака.Я не сломала каблука,Переходя через Фонтанку,А ведь могла!.. Но слово «честь»,На славу нам, пока что есть,Как для мужчин – её останки…Умильно головы склоня,Атланты слушали меня.Я обещала к ним вернуться,Но только в обуви другой.Нет, не в кроссовках и не в бутсах!До туфелек – подать рукой:Зима просвищет незаметно,Скользнёт весна, примчится лето:Я вновь пройдусь по мостовымНочами, белыми как дым!… Припомнив Пушкина обиды,И, со своими их сравнив,Сочту пустячными – свои,Что – больно – не подам и вида.Русалочкой несчастной, той,Я возвышаюсь над мечтой…