Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
— Уверен?
Гвардеец выдержал взгляд.
— Уверен. Извините, мужики, что с кулаками.
— Мы не мужики, а казаки — сказал кто-то.
— Ну, казаки…
— С людьми своими поговори. На беспредел идем. Кто не подпишется… тот не подпишется. Не его, значит.
— Есть…
Так, родилось первое формирование вооруженного ополчения на Юге. Так — у него появился командир.
В родном селе Казака — а он и в самом деле был из казаков — было движение. У крайних куреней стоял армейский «КамАЗ», а что было в селе — и не поймешь. Не было видно людей — а это значит, что их заметили и приготовились…
—
— Нет, я пехом… — сказал Казак, протягивая автомат стоящему рядом сослуживцу — обстрелять еще могут.
— А автомат зачем не берешь. Не опасаешься?
— А чего мне опасаться? Моя земля…
Казак — перекрестился, машинально, скорее для себя и пошел под гору вниз, попирая сапогами родную землю. ОМОНовцы и нацгвардейцы хмуро смотрели ему вслед. Многие — в душе уже начали раскаиваться в принятом решении — но хода назад уже не было.
— Борис Владимирович… — один из ОМОНовцев протянул мобильник с подключением к Интернету — гляньте-ка. Война похоже началась.
Капитан Берестянский взял аппарат. На экране — бежали строки новостной ленты…
Части пакистанской армии продвигаются по направлению к Кабулу. Ожесточенные бои на Первом национальном шоссе. ВВС США подтвердило потерю пяти боевых самолетов и одиннадцати других летательных аппаратов в небе Афганистана. Представитель Китая в ООН отказался прокомментировать слухи о том, что в авангарде наступления на Афганистан — кадровые части китайской народной армии. Ранее поступившее сообщение об оставлении Кандагара не подтвердилось, бои идут на подступах к городу.
— Слепой, ты чего?
— Война, похоже, началась.
— Так это мы знаем…
— Не. Пакистан на американцев напал.
— Да ты что…
Телефон пошел по рукам.
Случившееся — не укладывалось в уме. А хотя… почему нет? Раньше — мощь государства числили в основном по мобилизационным ресурсам. Численность населения Пакистана — уже составляла почти шестьдесят процентов от численности населения США. А если учесть тот факт, что в Пакистане, как и во всех мусульманских странах преобладает молодежь, а в США полно стариков, пацифистов, педерастов и прочих… картина становится уже угрожающей. Война — возвращалась в некое дикое, доцивилизованное состояние. Вот есть держава — правдами и неправдами она накопила огромное богатство. Но там нет детей, зато много стариков. Эти старики — чисто физически не могут себя защитить. Так почему же — их богатство должно принадлежать им и кто-то должен дать им дожить в радости, комфорте и спокойствии. По каким таким правилам? По правилам цивилизованного мира? А вот наши правила говорят, что они неверные и все их имущество разрешено. Заработать? А зачем зарабатывать деньги, прислуживая этим старикам, когда можно просто прийти, отнять у них все, а их самих скинуть в сточную канаву истории. Почему мы должны их жалеть — это не наши отцы, наши честно вкалывали и умерли в нищете. Саммит старыми будете… но это еще не факт. У нас — средняя продолжительность жизни едва до пятидесяти дотягивает, нам старость не грозит. Но пока мы молоды и сильны — почему мы не можем взять себе то, что мы хотим, вырвав это из слабых и немощных рук. Вы жили в свое удовольствие? Вы не рожали детей? Вот и получайте!
Как раз в этом — и была смысл и суть конфликта.
— Вот это дела… — протянул кто-то — это что же будет то теперь.
— Чего — чего. Пиндосам укорот дадут. Давно пора.
— Душье вместо пиндосов? Ну уж нахрен…
— Едут!
Из казацкой деревни — зажиточной, чистой, ухоженной — катился открытый, переделанный в рейдовый УАЗ. Оружия на нем установлено не было.
— Царек.
— Вижу… — Царек не отрывался от прицела винтовки — стоит стоя, рукой машет. Не похоже, чтобы держали.
— Еще?
— Двое. Один из них за рулем. Оружия нет.
— Держи.
— Есть…
— Внимание по секторам. Держать готовность.
УАЗ остановился метрах в тридцати. Вылезли все трое, Казак и с ним двое, один судя по возрасту атаман и его водитель-телохранитель. Они шли неспешно, как и полагается идти людям на родной земле. Людям, которым чужого ничего не надо — но и своего они не упустят.
— Здорово дневали… — поприветствовал Берестянский казаков.
— И тебе не болеть. Зачем прибыл. С миром, али как?
Берестянский кивнул.
— Отойдем?
— Зачем. Тут скрывать нечего. Говори, как есть.
— Короче. Вам Казак всё рассказал?
Атаман утвердительно кивнул.
— Есть такое. Только я понять не могу, от нас то вам что надо? Мы тут не банда какая, люди законопослушные.
— Ну, раз так…
Берестянский сплюнул на землю.
— Здорово вам оставаться.
— Да ты погодь, погодь… — остановил его атаман — что так сразу взбеленился. Али я тебя плохим словом назвал.
— А банда — хорошее слово?
— А при чем тут банда? Я сказал, банд тут нету, тут только войско казачье есть. Я тебя бандитом не называл. Так зачем пожаловал?
— Скумекали мы тут… — капитан не любил лишних слов и сейчас его просто колбасило — короче, если вы знаете, что произошло, долго говорить не буду. Деваться нам все равно некуда — или в зону, или чехам на нож. Что так, что так — нехорошо выходит. Вина на одном на мне, выходит. Отвечать — всем. Вот и решили…
— Что — решили?
— Идем на войну. Подохнем — такова судьба, значит. Нет — нам место найдется на той земле.
— А на этой — чего?
— Тошнит уже.
Атаман похлопал рукояткой нагайки по руке.
— Технику — в приданое что ли взял?
— Долго не хватятся…
— Ну… раз так, езжай за мной. За столом поговорим.
Таджикистан. Душанбе
29 июля 2015 года
Судный день…
Последние мирные дни, последние дни существования этого мира — как то не запомнились отставному генералу американской армии Стенли Мак-Кристаллу.
После того, как он собрал, обобщил и передал информацию об обстановке в Средней Азии — наступило некое затишье. Новых приказов не было, вводных тоже не было — и он вернулся в Таджикистан, начальный пункт своего путешествия по бывшей советской Средней Азии. Ему не адресовали шифрограмм, писем, сообщений, Пентагон приказал быть на месте и ждать. По видимому, в Вашингтоне не решили, что делать дальше…