Прелюдия к Академии (Прелюдия к Основанию)
Шрифт:
Однако, судя по всему, ему не удалось разубедить разгневанную Капельку.
– Религия! – фыркнула она. – Она нам ни к чему!
Селдон окончательно пал духом. Вся эта экскурсия, все его ухищрения – все прахом, все насмарку.
Капелька прибавила:
– У нас есть кое-что получше. Гораздо лучше. У нас есть история.
Селдон тут же воспрял и радостно улыбнулся.
Глава десятая
Книга
«Рука на бедре»– случай, описанный
Капелька Сорок Третья смотрела на Селдона широко раскрытыми глазами. Грудь ее тяжело вздымалась.
– Я не могу больше тут оставаться.
Селдон огляделся по сторонам.
– Но тут никого нет. Даже тот Брат, что угостил нас драже, нам ни слова не сказал. Похоже, он нас принял за самую обычную парочку.
– Это потому, что там было темно, и когда ты говоришь тихо, не так слышен твой варварский акцент, и я вела себя спокойно. Но теперь… – хрипло проговорила она.
– Что теперь?
– Я нервничаю. Я задыхаюсь.
– Но кто это заметит? Успокойся, расслабься.
– Здесь я не могу успокоиться. Не могу, здесь меня могут увидеть.
– Куда же нам, в таком случае, пойти?
– Где-то должны быть комнаты отдыха. Я тут работала. Я знаю, что они где-то тут.
Она зашагала быстрее, Селдон пошел следом за ней. Вскоре они повернули в узкий коридор, вдоль которого тянулась линия дверей.
– Кажется, последняя комната свободна, – пробормотала Капелька.
И верно, комната была свободна. На двери горел маленький квадратик, надпись на котором гласила: «Не занято». Дверь отворилась.
Капелька Сорок Третья быстро осмотрела комнату, подтолкнула Селдона вперед и вошла сама. Как только она прикрыла за собой дверь, на потолке загорелся светильник.
– Теперь табличка покажет, что – комната занята? – поинтересовался Селдон.
– Да. Стоит двери закрыться с этой стороны, как загорается такая надпись.
Здесь слышался шум вентилятора. Похоже тишины на Тренторе не было нигде.
Комната была невелика, Однако в ней стояла кушетка с жестким матрасом, застеленная чистым бельем. Стол стул, маленький, холодильник, какое-то устройство, напоминающее электроплитку.
Капелька Сорок Третья устало опустилась на стул, выпрямилась. Видимо, пыталась успокоиться.
Селдон, не понимая, чем ему заняться, стоял столбом, пока Капелька не махнула рукой в сторону кушетки, тогда он сел.
Тихо, словно говоря с самой собой, Капелька Сорок Третья проговорила:
– Если кто-нибудь узнает, что я была здесь с мужчиной, пусть даже с варваром, меня подвергнут отлучению.
Селдон резко вскочил на ноги.
– Тогда давай уйдем отсюда.
– Сядь. Я не могу уйти, пока я в таком состоянии. Ты спрашивал о религии. Что ты вынюхиваешь? Чего ищешь?
Селдону показалось, что перед
– Я уже говорил тебе. Я ищу знания, только знания. Я ученый. Это моя работа. Я хочу научиться понимать самых разных людей, поэтому я изучаю историю. Во многих мирах древние исторические записи – настоящие записи – превратились в мифы и легенды и зачастую бытуют в форме религиозных верований или того, что я зову тягой к сверхъестественному. Но раз в Микогене религии нет, то…
– Я сказала тебе: у нас есть история.
– Да, сказала. Сколько лет насчитывает ваша история?
– Двадцать тысячелетий.
– Вот как? Давай по-честному. Это истинная история или нечто такое, что давно превратилось в легенду?
– Нет, это самая нестоящая история.
Селдон собрался было спросить, откуда унее такая уверенность, ко передумал. На сомом деле, могла ли история насчитывать двадцать тысячелетий и при этом оставаться истинной? «Я не историк, – подумал Селдон. – Надо будет посоветоваться с Дорс».
Однако он не видел ничего удивительного в том, что древняя история любого мира – это, как правило, адская смесь самовосхвалении, героики, этакие мини-спектакли, побасенки с моралью, которые ни в коем случае нельзя воспринимать буквально. Так было и на Геликоне, и все же каждый геликонец готов был с пеной у рта клясться, что все это истинная правда – даже совершенно невероятный рассказ о первопроходцах, которые сражались тут с гигантскими, свирепыми летучими рептилиями (хотя давным-давно было достоверно доказано, что таких зверей, как летучие рептилии, попросту быть не может).
Ни о чем таком Селдон Капельке не сказал. Он спросил:
– И с чего начинается ваша история?
Капелька задумалась, взгляд ее стал отрешенным.
– С одного, мира, – сказала она. – Нашего, одного-единственного.
– Единственногомира? – переспросил Селдон, сразу вспомнив рассказы Челвика о легендарной прародине человечества.
– Да, с рассказа о единственном мире. Потом были другие миры, но наш был первым. Единственная планета, у которой была атмосфера, чистый воздух, где хватало места для всех. Цветущие луга, теплые дома, добрые люди. Мы жили там тысячи лет, а потом нам пришлось покинуть этот мир и скитаться с места, на место, пока некоторые из нас не отыскали уголок, на Тренторе. Здесь мы научились производить пищу, столь чудесную, что она дала нам свободу. И здесь, в Микогене, мы живем по-своему и по-своему мечтаем.
– И что же, в вашей истории этот единственный мир описан подробно?
– Да, это все написано в Книге, и эта Книга у нас есть. У каждого из нас. Мы постоянно носим ее с собой, чтобы в любой момент можно было открыть ее и прочитать о том, кто мы такие, чтобы никогда не забывать об этом, чтобы помнить, что в один прекрасный миг мы вернемся на свою родину.
– А знаешь ли ты, где находится этот мир и кто там живет теперь?
Капелька Сорок Третья растерялась, потом яростно замотала головой.