Премьера без репетиций
Шрифт:
– Спасибо вам, спасибо.
– И ты… если какую весточку получишь, порадуй старика, не забудь. Договорились?..
БОЛОТА
В темноте трудно было понять, куда они двигаются. Кладбище давно осталось позади. Вроде начинался лес.
Потом под ногами захлюпало. «Болото, – подумал он. – Будут топить. Кинут в трясину, и все. И никаких следов». Вот тут стало обидно. Что подумают люди, Василина? Сбежал. Испугался. А кто обратное докажет, если Паисия уже нет в живых? Потом его толкнули. Едва коснувшись
Шли долго. Наконец Алексей почувствовал сухую почву. За штанины цеплялась трава. Потом, когда прошли немного посуху, заскрипела неизвестно откуда взявшаяся посередине топи дверь. Его втолкнули внутрь. С головы сдернули мешок, развязали руки.
В бункер, куда втолкнули его, вошли еще человек десять-двенадцать. Алексей подумал: «Когда на допрос?» Но его не повели. Более того, усадив в дальний угол, про него забыли. Ходили, пересмеивались, переговаривались. Говорили то по-польски, то по-белорусски, украинский говор слышался. Проскочила даже немецкая фраза. Двое у стола ножевыми штыками вскрывали консервные банки, крупно резали хлеб, разливали по кружкам ром. Ему тоже сунули банку консервов и ложку, большой кусок хлеба.
А потом он вместе со всеми улегся спать. Сначала вздрагивал от каждого шороха. Но все же заснул. И уже не слышал ни скрипа соседних нар, ни глухих тревожных звуков болота, ни густого храпа.
Проснувшись, Алексей не хотел подниматься, лежал с закрытыми глазами.
Сейчас, когда голова ясная, нужно все понять и выработать план дальнейших действий. Нечто подобное уже пришлось испытать. Когда его арестовали в Варшаве, он тоже вот так сидел неделю-другую. Ни допросов, ни передач. Прием испытанный – у заключенного слабеет воля, появляется острая жажда в общении, притупляется чувство опасности. Но болото – это не варшавский павяк. [7] И недель у бандитов нет. Значит, ждать недолго. А пока наблюдать и запоминать.
7
Павяк – тюрьма в Варшаве во времена режима Пилсудского.
Алексей быстро встал, оделся. Было еще довольно рано. Но в землянке уже никого. Только один высокий парень в кожаной куртке и галифе.
«Ангел-хранитель», – понял Алексей.
– Знакомый вроде, – сказал «ангел», повернувшись к Алексею и внимательно разглядев его. – Зовут как?
– Алексей.
– Меня Ровень кличут… Садись.
Ровень подал ему миску с кашей и толстый кусок черного хлеба. Сейчас Алексей уже ощутил вкус еды. Каша была вкусной, с консервированным мясом. Да и хлеб совсем неплох. Ром, каша, мясо – хорошо устроились, сволочи!
Забрав миску, Ровень добродушно предложил передохнуть. Вышли наверх. Уселись на толстой коряге.
– От меня ни шагу. Кругом топь. Понял? А теперь можно покурить! – распорядился Ровень. – Ты-то куришь?
– Нечасто. Но табачок имеется, – Алексей понял, что Ровеню
– …Правда, намок он, испортился, – сказал Алексей, непроизвольно провел по карману и похолодел. Кисета не было. Провел по другому. Тоже пустой. Но вчера все было на место.
– Чего, – заржал Ровень, – имущество свое ищешь?
– …Ищу, – сделал растерянно-наивное лицо Алексей и стад оглядываться вокруг себя, дескать, вдруг выпало.
– Дурак! И такого еще охранять приставили, – беззлобно подивился Ровень, – у тебя все еще ночью выгребли.
Так, начали проверку, а он, как мальчишка, не заметил этого.
– Кто?
– Пан Кравец. Крестный твой. – Ровень, усмехаясь, ударил кулаком в ладонь и подмигнул своему «подопечному». – Серьезный человек. Он не только карманы твои, самого тебя обыскал. Ты как сурок спал. И во сне причмокивал. На, закури!
У Алексея настроение испортилось. Поверили ему или нет? Почему Барковский не вызывает? А ключ-то оставили! Вот он висит на шее.
Ровень протянул Алексею мятую пачку немецких сигарет «Юно». Он взял одну, понюхал, попросил прикурить.
– Немецкие?
– Тебе что за дело? Дали – кури! А откуда ты, собственно, знаешь? Или угадал? Ты че, у немцев был?
Алексей кивнул:
– Приходилось…
Это входило в легенду.
– Ты в карты играешь? – неожиданно спросил Ровень.
Через полчаса Алексей выиграл у Ровеня три пачки сигарет, спички, новые солдатские носки, утаенную от начальства бутылку немецкой водки.
Вокруг них стали собираться обитатели бункера. Бутылку Алексей открыл и демонстративно чуть наклонил вперед. Ребята были с пониманием. Без суеты, но достаточно быстро подставили кружки. Спасибо, не говорили.
От нечего делать Алексей показал пару фокусов со спичечным коробком. Когда взял монетку, дверь в бункер открылась и вошел Кравец. В упор посмотрел на пленника.
Тот продолжал фокус. Через минуту Кравец повернулся и тяжело, не торопясь вышел, оставив гогочущую компанию в бункере. Он пошел к землянке командира.
Барковский его уже ждал
Настроение у него было плохое. Вроде все ясно и будущее определенно, а есть внутри какое-то чувство зудящей неуверенности. И проблемы… Тут своих хватает, а Ланге еще сюрпризы преподносит. Вчера вместе с группой Ровеня, которую встречал Чеслав, прибыл эмиссар немцев.
Вошел Кравец.
– Разрешите?! – вытянулся у двери.
– Да. Садитесь, закуривайте.
– Как вы приказывали, все уточнил. Это о нем сообщал нам наш человек в деревне. Да и Ровень тоже докладывал о нем. Его тогда за землемера приняли. Они с Турком, если помните, телегу остановили…
– Да-да, я помню… Продолжайте, пан Кравец.
– Что продолжать? Собственно, ничего особенного. Шастал по деревне, иконы малевал, ходил к дочке лесного объездчика. Запрос о нем, как вы знаете, я с Ровенем передал. Но информации герр Ланге пока не прислал. Вот и все на данный момент.