Преображающие мир. Книга вторая. Охотники и ловцы рыб
Шрифт:
- В той корчме, где буйствовали четверо новгородских пьяных воина, тоже была какая-то панночка, - тихо закончил Сольмир.
– Любава, тебе нужно встретиться с княгиней Предславой. Она может что-то знать.
- Под Глоговым?
– резко спросил Всеслав, стараясь не смотреть на Любаву.
– Замок панны Катарины где-то там. И она как раз говорила, что мечтает соблазнить монаха...
- Какой еще панны Катарины?
– Любава вскочила со скамьи.
Всеслав снова тяжело вздохнул. Потом грустно улыбнулся.
- Это опять не та история, которую мне приятно рассказывать своей невесте. Панна Катарина
Он резко замолчал, потому что задетая за живое Любава сосредоточенно вдыхала и медленно выдыхала, чтобы хоть как-то успокоиться.
- ...что она может знать, что случилось с Рагнаром, - быстро закончил Всеслав.
В дверь постучали, потом вовнутрь просунулась лохматая голова.
-Пан Всеслав, тебя долго ждать? Пир скоро начнется, а ты с дороги. Не умылся, не побрился.
Пан Всеслав рассеянно провел рукой по небритому подбородку.
- Из-за этого треклятого пира я не могу немедленно отправиться разобраться, - мрачно сказал он.
– Но я пошлю самых надежных своих людей. Они выяснят, что возможно.
- Очень тебя прошу - Любава подошла к нему, положила руки на рукав свитки, умоляюще заглянула в серые глаза, еле сдерживая слезы.
Польский рыцарь сжал ей руки, буркнул что-то маловразумительное и быстро направился к двери.
- Всеслав, - тихо окликнула его Любава, - я тебя жду, чтобы под руку с тобой войти в Большой зал. Без тебя это будет невыносимо. Хорошо?
- Хорошо, - ответил Всеслав, закрывая дверь за собой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В Большом зале было накрыто несколько столов. Один на помосте, другие, длинные под прямым углом к нему, ниже помоста.
Всеслав, надевший длинную нижнюю тунику ниже колен, из-под нее были видны только чулки, и верхнюю, синюю узорчатую с широкими рукавами и подолом, в один цвет с туникой своей невесты, не спеша провел Любаву на почетное место на помосте. Князь Болеслав себя ждать не заставил. Он был очень полным, высоким мужчиной с сильной проседью в темных густых кудрях, с длинными залихватски изогнутыми усами, с живыми темными глазами. Под взглядом этих глаз даже предубежденная Любава почувствовала, что обаяние личности этого человека заставляет забыть о его внешности. Всеслав сел по левую руку от князя, расположившегося во главе стола. По правую руку сел пан Вроцлавский воевода, хозяин замка. Любава заняла место рядом с женихом. Князь, оказавшийся сидящим наискосок от новгородки, внимательно ее разглядывал. Она, опустив глаза вниз, терпеливо ждала, когда ему это надоест. Надоело быстро.
- Ну, пан Всеслав, - удовлетворенно сказал Болеслав, - выбирал ты долго, но с выбором не ошибся. Что-то, кстати, Касеньки не видно. Неужели неинтересно ей, кого ее отвергнутый жених вместо нее выбрал?
- Была бы здесь, - с чувством ответил Всеслав, - как бы я ее поблагодарил за то, что она отвергла глупого юнца, ничего не видевшего кроме ее золотых кудрей да лазоревых глазок под соболиными бровками.
- Глядишь, наконец бы и дала поцеловать себя. В знак благодарности...
– усмехнувшись, пробурчал князь.
- Повезло мне, что ее уже тогда интересовали не молодые парни, а мужчины постарше, - не обратив внимания на усмешку князя, продолжил Всеслав и резко оборвал сам себя. Помолчал и еле слышно
- Да. Касенька это и есть та самая панна Катарина. Действительно странно, что она не приехала посмотреть на мою невесту. Всегда отличалась любопытством, - и уже громче спросил.
– Тебе налить вина?
- Налей, - вежливо ответила Любава, скрывая за улыбкой свое горе.
- Потерпи, родная, - нечаянно вырвалось у Всеслава.
– Разберемся.
А вокруг них шумели, веселились люди, и веселье неуклонно набирало обороты. Сказители и песенники, сменяя друг друга, веселили народ. Выступил и Сольмир, полностью затмив своим выступлением всех предыдущих исполнителей. Он так играл на гудке, что кто-то из рыцарей даже в голос разрыдался от чувств, подогретых впрочем, обилием хмельных напитков. Женщины вытирали слезы, не смущаясь.
- Это сказитель из свиты твоей невесты?
– спросил Болеслав. В гвалте голосов и стуке кружек по столам, поднявшемся после окончания игры Сольмира его слов никто кроме Всеслава не слышал.
– Красавец.
Он многозначительно посмотрел на своего рыцаря.
Тот равнодушно пожал плечами. Ни один влюбленный никогда бы не сказал своей возлюбленной, что у нее походка как у мальчика недоросля. А вот наблюдательность Сольмира, его языковые способности, благодаря которым он уже говорил на местном диалекте без акцента, народная любовь, которую он вызывал, делали его ценным союзником.
Болеслав с любопытством оглядел своего рыцаря, не проявившего ни тени ревности к красавцу сказителю.
Сольмир запел свою любимую былину о добром молодце, женившемся на Маре Моревне, в результате какового брака молодец по небу летал быстрым соколом, по земле рыскал серым волком и под землей ходил белым горносталем. И, благодаря таким исключительным способностям, завоевывал себе царство за царством.
Любава грустно улыбнулась, вспомнив, как она впервые услышала эту былину, подумав, какой беззаботной девицей она тогда была. Всеслав, поняв, о чем она вспомнила, с невольной нежностью смотрел на нее, а князь Болеслав с любопытством изучал их обоих.
Народ подпевал, фальшиво, но радостно.
Внезапно входные двери нараспашку открылись, волна потрясенного молчания, нахлынувшая от входа, затопила веселье в зале. Сольмир, удивленно обернувшись, замолчал и встал, прижав к себе гусли. В зал неспешно вошел высокий худощавый человек с аскетично запавшими щеками, с выбритой тонзурой и короткой бородкой, в длинных развевающихся одеяниях. Не приглашенный на пир Вроцлавский епископ. Войдя, он остановился, медленно оглядел всех присутствующих холодным взглядом, причем Сольмир мгновенно отодвинулся куда-то в тень, и неспешно двинулся вперед по проходу.
- Что за бесовское веселье здесь царит?
В мертвой тишине этот негромкий вопрос услышали все разом протрезвевшие и притихшие гости.
Епископ дошел уже до помоста.
И тут Любаву глубоко потряс пан Гумберт, который неожиданно сказал.
- Христос благословил веселье на свадебном пиру в Кане Галилейской. И даже вина им умножил.
Это сказались их совместные с Любавой чтения Евангелия от Иоанна. Они только начали чтение, но история об умножении вина на свадьбе в Кане Галилейской как раз в начале и находится.