Преображение. Путевые заметки
Шрифт:
Собственно говоря, на этом и все. Как вы понимаете, внутренняя жизнь гораздо богаче, многообразнее и прочее, и прочее, и прочее, чем внешняя. Поэтому некоторые традиции проповедуют сведение внешней жизни до минимума: отшельники, скитники, — потому что внешнее — такая малозначительная вещь. Но наша Традиция другая.
Конечно, с точки зрения личной истории все правильно (внутренняя жизнь важнее внешней), но с точки зрения воплощающегося Духа, то есть всеобщей истории — все не так. Если это не твоя личная история, не прыщик твой, а история человечества хотя бы в ограниченном масштабе, это уже совсем другая внешняя жизнь. Есть постулаты «некоторых традиций», которые пытаются сделать внешнюю жизнь чем-то не важным. С точки зрения нашей Традиции
Хозяйство большое, и жизнь, соответственно, хлопотная. И забот, и хлопот… Поэтому многие бросают внешнюю жизнь или сводят ее до минимума, потому что не успевают с внутренней. А наша Традиция в этом смысле, конечно, суровая — и с базара нельзя уйти, и внутренней жизнью надо заниматься. Так что есть у нас, что делать!
Внутренняя жизнь — это не бред, не безпочвенные мечтания, хотя мечтания тоже входят во внутреннюю жизнь, как и формирование мотивирующих иллюзий, потому что мотивирующие иллюзии как инструмент нужны для внешней жизни. Откуда они берутся? Мы их наследуем через социальную суггестию и социальное давление, а когда появляется субъект, он может понять их природу и пользоваться ими, когда надо и теми, которые ему нужны.
Беспощадный реализм
Ценность, как известно, предназначена для удовлетворения наших потребностей, какую потребность удовлетворяет такая ценность, как наш субъективный мир?
Начнем с самого начала. Итак, произошло оплодотворение яйцеклетки. Формируется эмбрион, и, питаясь за счет организма матери, растет и проходит в процессе развития все основные формы живого. Процессы там идут во многом загадочные, и предположений на тему, как там все происходит, много. Наконец, начинаются роды. Пространство, в котором плод находился, сжимается, череп сжимается, давит на мозг, родовые каналы, роды, гравитационный удар, масса абсолютно новых раздражителей и, наконец, отделение от тела матери и переход на автономное питание. С этого все начинается.
Как все это потом скажется на дальнейшей судьбе? Тут много разных версий. Популярна та, которую предложил Станислав Гроф, которую он добыл, вытащил из людей с помощью ЛСД и целенаправленного действия суггестии во время сеансов приема ЛСД. Так называемые перинатальные матрицы Грофа. Он говорит, что особенности перинатального периода в различных его фазах в дальнейшем многое определяют в характере человека, в стиле его поведения и т. д.
Но это не больше чем версия, потому что мир переживаний, поданный ретроспективно, как воспоминание, в состоянии воздействия биохимических средств, не может с точки зрения рационального, интеллектуального знания считаться достоверным источником информации. Тем более что статистика его исследований довольно низкая, выборка не соответствует признакам случайности, совпадения часто притянуты за уши. С точки зрения интеллекта это знание спекулятивное, то есть не опирающееся на факты. Но… популярное. Популярное, как все, что в достаточно ясной, простой и образной форме удовлетворяет потребность человека в объяснении причин его жизни.
Все, что происходит с младенцем в утробе и от рождения до первого слова, до формирования второй сигнальной системы, весь мир его переживаний доступен только близким людям, способным к эмпатии, сопереживанию, то есть это его абсолютно субъективный мир.
Объективное начинается тогда, когда ребенок познает свою зависимость, и, прежде всего, это зависимость от матери: покормила ли она его вовремя, отреагировала ли на его так называемый плач (это не плач, конечно, а чисто
Одна из базальных потребностей — потребность в эмоциональном контакте с матерью. Мы знаем это достаточно достоверно, поскольку это подтверждается поведением ребенка. Количество положительных эмоций зависит от того, достаточно ли эмоционального контакта: через интонации речи, тембр голоса, звук, к которому он привык еще до того, как родился, стук материнского сердца, удовольствие от поглаживаний и т. д. Это очень важное место, потому что из него потом вырастает много-много разных потребностей социального характера, все, что связано с общением.
Еще одна базальная потребность — потребность в новой информации. Центральная нервная система для своего нормального развития требует новых и новых раздражителей. Разнообразие этих раздражителей, их комфортность — не слишком ярко, не слишком тускло; не слишком громко, не слишком тихо. Это во многом определяет потом интеллектуальное развитие данного человека. Так задолго до того, как ребенок начинает осваивать речь, у него уже формируется загадочный для нас, практически непостижимый внутренний мир.
Параллельно развивается степень автономности. В начале степень автономности очень маленькая, потом ребенок научается использовать более или менее целенаправленно хватательные рефлексы, начинает брать вещи, бросать их и этим проявлять свою автономность. Даже если его в этом мягко или не очень мягко не поощряют, он все равно продолжает это делать, потому что ему это надо. В нем начинает потихоньку утверждаться некая автономность.
Потом он начинает ходить, и становится еще более автономным. Все больше обнаруживает свою отделенность от матери, от других людей, от предметов, от закрепленного места в пространстве. Он начинает развиваться как некая самость.
Наконец, осваивая речь, он начинает говорить и получает потрясающее плюс-подкрепление со стороны окружения. Еще большее, чем когда он начал ходить. Плюс после «начал ходить» быстро сменяется минусами всякого рода: не туда пошел, не то взял, не до того дотронулся и т. д., да еще на горшок приучают. Несвобода, значит, ограничения. Сложная процедура. Но когда он начинает говорить, процесс плюс-подкреплений длится очень долго до первых запрещенных слов.
Радость-то по поводу речи почему? Потому что речь — это уже внешнее. Сказал — это уже способ управления. Он начал говорить — теперь им можно управлять самым экономичным способом, с помощью вербальных конструкций. Дальше — вербальное внушение, образование, снабжение не его субъективными переживаниями, а готовыми…
Так человек узнает, что он пришел в мир готового, что за него уже все решено, что за него уже все продумано, что до него уже установлен определенный порядок, он сталкивается с тем, что мир людей сделан до его появления, и он обязан принять этот мир. Даже мама, не говоря уже о папе и остальных, становится не только родным существом, но еще и воспитателем, управляющим поведением.
Так, эмоциональное, субъективное, переживальческое наталкивается на рациональное, конвенциональное. Ты не должен этого делать не потому, что тебе это нравится или не нравится, приятно или неприятно, а потому, что ты не должен этого делать. Ты не должен так думать, хотя управляют в этот момент поступками, а не мыслями, ты не должен так поступать. Ты не должен, ты должен, ты должен…. И никто не спросит о твоем субъективном переживании по этому поводу, чаще всего, совсем никто.