Преображение
Шрифт:
В итоге, многие игроки сдались к трём часам ночи. Лишь я и самые упоротые игровые наркоманы держались. Но, в конце концов, сдались и они. Когда стало окончательно понятно, что мы ищем иголку в стоге сена, понуро опустив голову, я отправился во дворец. Хоть и получил от короля похлопывание по нежной эльфийской щеке, квест всё равно не закрыл и не был вознаграждён столь желаемым баллом.
– К хренам это всё!
– с такими словами я отпихнул от себя крышку капсулы. Бросил быстрый взгляд на настенные часы, увидел там мигающие циферки "05:11" и заменил слово "к хренам" на выражение, более подходящее моменту.
Я спустил ноги с капсулы и протёр глаза. Чувствовал я себя совсем скверно. Сказывалось напряжение крайних дней, недосып и недоедание. И я самую малость удивился,
Я спрыгнул на пол и тихо зашаркал ногами, стараясь не поддаваться головокружению из-за общей слабости. Я хотел тихо свалить, и спать часов двадцать пять подряд.
Но тихо свалить не получилось: я замер как статуя, когда заметил ещё одного персонажа, дремавшего на стульчиках у стеночки.
Свернувшись клубком и накрывшись пледом, сразу на двух стульях с полным дискомфортом расположилась Катя-стримерша. Бедняжка, видимо, тоже устала от бесполезных поисков среди ночи. Но поскольку сдалась она одна из первых, причина её присутствия здесь стала для меня очевидна практически сразу.
– Твою мать, - проворчал я себе под нос, ведь разговаривать с ней совершенно не желал. Тем более сейчас - один на один.
– Только не проснись...
Тише меня, наверное, к выходу пробирался бы только самый мастеровитый ниндзя. Я даже тапочки скинул, чтобы свести столкновение с Катей к минимуму.
Но, похоже, эта зараза очень чутко спала.
Катя проснулась, когда я занёс ногу над порогом. Уставилась на меня, продрала глаза и быстро сориентировалась. Откинула плед, схватила меня за руку и вывела в коридор, чтобы сохранить конфиденциальность.
Я попытался вырвать руку, но кошка вцепилась в неё всей силой своих когтей.
– Нам надо поговорить, - утвердительно, а не просительно произнесла она.
Меня передёрнуло от отвращения:
– Надеюсь, ты не беременна?
Но Катя не вспылила, как я ожидал. Я намеренно говорил с ней таким тоном, ибо больше всего на свете сейчас желал от неё отвязаться.
– Прошу тебя, сделай скидку, - попросила она.
– Мне сложно говорить о том, о чём я собираюсь говорить с тобой. Я никогда никого не... умоляла.
– И не надо меня умолять!
– воскликнул я и опять попытался вырвать руку.
– Упаси Бог!
– Ты не понимаешь насколько мне непросто. Я... Я хочу перед тобой извиниться. Извиниться за своё поведение, за свои поступки. Да, я вела себя глупо. Я признаю это. Но пойми, я никогда не оказывалась в такой ситуации. Со всеми я всегда себя вела по-другому. Ни у кого ничего не просила, и не ждала помощи. Мне всегда помогали сами по себе. По своему желанию. Мне стоило лишь улыбнуться или просто намекнуть.
– Как ты намекнула когда-то мне?
– хмыкнул я, в сей утренний час вспоминая позорный момент с "эпическим" сетом без зла, а лёгкой долей ностальгии. Я сам перед собой признавался, что был дураком. И получил за свою глупость поделом.
– Давай попробуем забыть старые обиды?
– Катя действительно не собиралась ворошить прошлое.
– Давай попробуем начать сначала? Я сожалею о том, как себя вела. Но ты зря считаешь, что я тебя использовала. Ты на самом деле мне всегда нравился. Я никогда ни с кем не спала из-под палки. Никогда бы на такое не пошла ради привилегированного положения или экипировки. Это отвратительно и низко. Но тогда мне всё казалось ролевой игрой. Игрой, правила которой ты тоже понимаешь. Но я признаю, что ошибалась. Ошибалась в тебе и в оценке твоего характера. На самом деле я не считаю тебя неоперившимся, неадекватным юнцом. Ты именно такой, каким и должен быть лидер: целеустремлённый и бескомпромиссный, когда нужно. Но и внимательный к чужим потребностям тоже. Ты доказал это. Ребята слушают тебя не только потому, что обязаны это делать по контракту. А потому, что понимают: никто кроме тебя не справится с той ношей, которую ты несёшь. Они доверяют тебе. И я доверяю, - Катя сжала мою руку чуть более сильно, чем я считал допустимым. А потому я, наконец-то,
– Чего ты хочешь?
– слова Кати слегка растопили моё сердце. Я всё ещё не верил её словам, но слушать мог не морщась.
– Прости, если обидела тебя своей холодностью или неподобающими словами. Я вела себя отвратительно, я понимаю. Я хорошо знаю себя и знаю, какой сукой могу быть. Но я тебя прошу не злиться на меня. Я прошу дать мне шанс. Я хочу наладить с тобой отношения. Пусть не близкие, но хотя бы дружеские. Давай начнём сначала? Оставим прошлое в прошлом и попытаемся простить друг друга. Станем друзьями. А там - кто знает.
На милом личике Кати блеснули слёзы. И мне это не показалось, ведь коридор был прекрасно освещён даже в столь раннее время. Но я не поверил в то, что вижу. Слёзы видел, но не верил, что они могут течь по лицу этого человека. Катя была совсем не похожа на ту даму, кто может проливать слёзы. Плачут и рыдают из-за неё, а не наоборот.
– Погоди, подруга, - я успел перехватить руку, которая тянулась к моей щеке с явным намерением её погладить.
– Попридержи коней. Ты исповедалась, но ведь совсем не факт, что я тебе поверил. Я прекрасно знаю, что ты из себя представляешь. Обновлённый Я не может себе позволить назвать тебя "потреблядью", добивающейся необходимых результатов с помощью собственной внешности и манипуляций. Он слишком хорошо воспитан. Но я нисколько не сомневаюсь, что ради достижения собственных целей ты переедешь каждого. Унизишь и уничтожишь, если придётся. Возможно, до тебя что-то дошло. Возможно, пребывание в этой тюрьме как-то на тебя повлияло. Я рад, если это так. Но это ничего не меняет. Ведь на меня пребывание здесь тоже повлияло. До меня тоже многое дошло. И сейчас я могу сказать со всей уверенностью: я не сержусь на тебя, Катя. Ты такая, какая есть. Я не сержусь на твой злой язык и распространение слухов. Глубоко в душе я тебя даже простил. Где-то глубоко-глубоко... Но нам с тобой никогда не стать друзьями. Не говоря уже о чём-то большем. Единственными, кем мы можем быть друг другу - это сотрудниками. Сотрудниками, которые трудятся в одном офисе, делают свою работу и даже не пересекаются друг с другом. Сотрудниками, которые живут разными жизнями под одной крышей. Но самое главное - абсолютно равнодушными друг к другу. Это всё, что я могу тебе предложить. И это всё, что будет между нами... А теперь - уже ты меня прости. Я слишком задолбался, чтобы стоять босиком на полу в половине шестого утра. Мне надо поспать. И тебе, кстати, тоже. Ведь завтра нас ждёт очередной трудовой день в офисе.
Больше мне сказать было нечего. Я развернулся и пошёл прочь, не став дожидаться, появятся ли на мрачном лице очередные сомнительные слёзы. Верить я им не собирался, как и не собирался верить словам. Для меня всё было решено окончательно. И с полной уверенностью самому себе я мог сказать, что, наконец-то, развязал этот узел.
Глава 15.
Двенадцатого августа, спустя два дня после того, как исчезла принцесса Амелия Пеппин, никаких результатов по её поиску всё ещё не было. Как не было никаких результатов по поиску убийцы принца Райкарда Пеппина. Оба квеста висели незакрытыми у львиной доли "непосвящённых", которых подключили к розыскам лидеры большинства кланов. Даже "Бессмертные", реально рывшие землю носом благодаря активности Вики, ничего не смогли отыскать. В поисках убийцы мы застряли на трёх уликах из четырёх возможных, а в поисках принцессы застряли на абсолютном нуле. Как ни прискорбно было сообщать королю, мы все облажались по полной.
– Гилберт Пеппин совсем поник, - Навуходоносор, который после небольшой головомойки понял, что значит быть настоящим союзником, а не сосущим кровь писклявым комаром, присмирел. И в крайние два дня дневал и ночевал в клан-холле "Бессмертных". По моему указанию он активно подключился к поиску принцессы. Но с королём у него так же были свои дела - прокачка кланового уровня.
– Из дворца вообще не выходит. Я пороги обивал с самого утра. У меня висит квест на "доверие", и я кучу "бабок" вкинул в этот квест. Но он его принимать не желает, хоть и обязан.