Преодоление
Шрифт:
"Дождь! Плохи наши дела, если восточнее и южнее он гуще, чем здесь..."
– Летчики, работать поспокойнее и пособраннее. Дождь начался. Фонари не закрывать. Придется принимать вечерний душ. Дистанцию в строю сократить так, чтобы командирская машина проектировалась под сорок - сорок пять градусов, находилась левее или правее лобового стекла. Так удобней смотреть. Проходим линию фронта.
Сохатый переключил абонентский аппарат на внутреннюю связь:
– Григорий, подать сигнал: "Я - свой".
– И снова разговор по радио: Всем включить и нижние аэронавигационные огни, чтобы с земли нас хорошо
Показалось, что в задней кабине хлопнул выстрел, за ним второй. И в это время Ивана ударило по глазам ярким светом. Он непроизвольно напрягся весь, ожидая попадания снаряда в самолет, но вместо удара снаряда перед глазами вновь заколыхалось море огня, а в наушниках шлемофона завизжало, завыло, зашипело, затрещало со скрипом, до боли в ушах. Молния!
Сохатый - полуоглушенный и полуслепой - на какой-то миг растерялся, почувствовал в груди холодок испуга. Не видя приборов и земли, он замер, стараясь не сдвинуть ручку управления самолетом с прежнего положения, чтобы ненароком не ввести машину в разворот или снижение. Через несколько длинных секунд слепота прошла и он увидел самолеты группы и свою кабину. Все шли на своих местах.
– Включить свет полностью, - обратился он к летчикам.
– В кабину смотреть как можно реже и обязательно для контроля пространственной ориентировки, если потерял самолет командира.
Закончил указания и в который уже раз снова остался доволен выдержкой и дисциплиной летчиков: "Молчат. За весь полет только одна реплика Безуглого, самого молодого. Напряжены, конечно, до предела. У всех нервы, но никто не дает им волю. Знают, что сейчас только беспрекословное подчинение командиру может принести успех".
Сохатый довернул "Ил" на новый курс и повел группу на юго-восток. Дождь с каждой минутой становился гуще, заливал кабину, и Иван быстро вымок, но закрывать фонарь было нельзя: он станет тогда по-настоящему слепым и не увидит ни земли, ни идущих следом самолетов.
Вспышки дальних молний все чаще и чаще ударяли по глазам и нервам, мешали думать. А нужно было срочно принимать решение, и непременно правильное.
"До аэродрома семьдесят километров, а погода все хуже. Облака пришли с юго-востока. Значит, идем навстречу более плохой погоде, - рассуждал Иван.
– Командир полка на связь не выходит..."
– "Вагон", "Вагон", я - Сохатый, иду в грозе и дожде. Какая у вас погода?
– Подождал ответа. Но, кроме атмосферных разрядов, в наушниках ничего не услышал. Тогда он решил проверить, правильность настройки приемника и обратился к заместителю: - Гудимов, может, ты что поймал? Подскажи! Как мой передатчик настроен?
– Командир, передатчик твой настроен хорошо. Подстраивай приемник. Раз, два, три, четыре, пять..
– Все в порядке. Еще запрошу. Если услышишь, скажешь... "Вагон", "Вагон", я - Сохатый, дайте погоду. Идем в дожде и грозе.
– Опять напряженное ожидание. Наземные передатчики молчали. В приемнике слышалась только гроза.
– Командир, у меня тоже пусто, - доложил Гудимов.
– Ладно. Слушать всем внимательно. Идем на север. Там погода должна быть лучше. Если за пятнадцать - двадцать минут не найдем аэродрома, выхожу на Вислу и садимся с южным курсом, вдоль восточного берега, на воду. Порядок посадки расскажу по дороге.
На
– Слушать указания! Начали обозначать себя ракетами. Порядок стрельбы с правого фланга к левому. Догорает первая ракета, стреляет следующий. Включаем фары поочередно в такой последовательности: сначала правые ведомые в звеньях и через минуту выключают. Затем - ведущие звеньев, тоже на одну минуту. Таким же образом обозначают себя левые ведомые. После них - все сначала. Начали!
Сохатый посмотрел вправо назад: из темноты вырвалась ракета и пропала за спиной. Потом зажглись на трех самолетах фары. В их свете засверкали хрустальными полосами струи воды. Взлетела вторая ракета.
– Летчикам на свет фары не смотреть, а то потеряете, чего доброго, соседний самолет... "Вагон", "Вагон", я - Сохатый, как слышно?
– Молчание продолжалось.
– Земля, я - штурмовик Сохатый, кто меня слышит, ответьте! Нуждаюсь в срочной помощи. Земля, кто слышит?
Иван включил свою фару. В ее свете дождь казался не падающим сверху вниз, а летящим горизонтально. Вода летела плотным, бурлящим потоком, как с водосброса плотины.
Иван выключил фару.
– Слушать порядок посадки! Если найдем аэродром, становимся над ним в круг. Размыкание по одному с левого ведомого левого звена. Высота полета над аэродромом сто пятьдесят метров, чтобы немножко была видна земля. Я сажусь первым. Ставлю самолет на место приземления. Помогаю вам по радио. Посадка правее меня. В случае посадки на воду звенья становятся в колонну. Самолеты в звене правым пеленгом. Ведущие идут как можно ближе к берегу. Снижаемся до высоты пятьдесят метров, включаем фары, вытягиваемся в колонну по одному и по моей команде начинаем посадку с замыкающего. Снижение очередного по докладу садящегося: "Выравниваю". Закрылки каждый выпускает самостоятельно. После приводнения даете левую ногу, чтобы попытаться вытолкнуть самолет на берег. Тонуть запрещаю! Парашюты и ремни сбрасывать как можно быстрее. Все ли понятно?
И опять полное согласие было выражено общим молчанием. Это согласие накладывало на Ивана особую тяжесть ответственности за жизнь идущих с ним рядом. Он понимал, что, несмотря на безвыходность обстановки, кажущуюся абсурдность его решения, никто сейчас и не помышляет о том, чтобы ослушаться. Может, кому-то и хочется немедленно бросить самолет и воспользоваться парашютом. Это самый простой и надежный вариант спасения, но офицеры и стрелки надеются из последних сил, думают, что еще повезет...
И вдруг дождь пошел на убыль. Вскоре самолеты вышли в сухое почти небо, все реже в кабину попадали брызги воды. С глаз Сохатого будто кто-то снял повязку - исчезла черная непроглядность ночи. С высоты в двести метров стала просматриваться земля, и он смутно, больше догадываясь, видел на ней дороги и деревеньки, а позже начал отличать и лес от поля.
– Обозначаем себя по-прежнему. Еще летим на север пять - семь минут, потом поворачиваем на запад и возвращаемся к Висле.
– Командир, впереди слева взлетела ракета.
– Говорил Гудимов, и в голосе его Сохатый услышал радость.