Преодоление
Шрифт:
Репродуктор передавал вести с полей и вещал о производственных успехах конкретных лиц на фабриках и заводах. Из репродуктора люди слышали пение хоров, а также многие известные песни из художественных кинофильмов. Тексты шлягеров записывали на бумагу и пели в домашней обстановке, на работе и на праздниках. Самыми знаменитыми считались «Валенки», «Вот кто-то с горочки
На третий день войны в деревеньку приехал чахлый на вид представитель районного военкомата с двумя пустыми подводами, на которые усадил всех мужчин моложе сорока пяти лет и, поскольку место оставалось, посадил и трёх девиц за восемнадцать лет, обещая, что их выучат санитарками.
Марьяна наврала, что Михаилу только исполнилось семнадцать, – роста он был ниже среднего, а из-под ветхой одежды мускулатура не пробивалась. Военный комиссар строго поглядел на отца, просверлил его всепроникающим взглядом и пообещал заехать за ним через год. Деревенский голова – председатель колхоза – запряг единственную в деревне лошадь, посадил в телегу жену с дочерью и поехал вослед подводам с деревенскими призывниками – у них только у троих из всей деревни имелись настоящие государственные паспорта. Больше в деревне ничего не слыхали ни о ком из этого обоза.
Как шла война в деревне, никто никаким боком не знал и не ведал – здесь не проходили ни наши войска, ни немецкие.
Где-то через месяц после начала войны мотоцикл с коляской привёз двух сытых гитлеровцев в плащах, касках и с чёрными автоматами. Мотоцикл остановился на маленькой площадке у главного здания деревни – лабаза. Грузный фашист с не в меру упитанным лицом и телом выкарабкался из коляски мотоцикла, поднялся по трём истоптанным ступеням на крыльцо деревенского магазина, отодрал красный флаг от стены, сломал о колено древко, разорвал руками полотнище и бросил на землю. Затем оба
Где-то ещё через месяц два мотоцикла привезли фашистского офицера и переводчика в чёрной форме с белой повязкой на правом рукаве. Офицер указал пальцем на первого попавшегося плешивого старика, переводчик подозвал его и сказал, что его назначили старостой деревни и потребовал снять кепку перед фашистским офицером, если не хочет получить немедленно пулю между глаз. Затем как-то раз в полгода нацисты с переводчиком наведывались и заставляли старосту снимать шапку перед гитлеровскими офицерами. При этом с назначенного старосты и с остальных жителей оккупированной деревушки абсолютно ничего не спрашивали.
Когда войска Красной армии освободили местность от нацистов, в деревню пришёл партизанский отряд, о котором прежде в деревне и слыхом не слыхивали. Партизан сразу не взяли в состав действующей Красной армии, а отправили на перепроверку и переформирование в тыл к особистам – контрразведчикам. Хмурый партизанский комиссар с бледным лицом, одетый в ватную одежду, строгим тоном спросил деревенского старосту:
– Ты снимал шапку перед фашистами?
– Да, – признался староста, радуясь освободителям.
– Повесить, – распорядился своим бойцам безапелляционным тоном и с металлом в голосе комиссар.
Деревенские жители, в первую очередь женщины, пытались сумбурно доказывать невиновность старика. Но их стенания, крики, слёзы, мольбы нисколько не подействовали – ничего не помогло. У комиссара имелось много своих очень важных неотложных дел, он ничего не хотел слушать и лишь прикрикивал на деревенских страдалиц и угрожал им. Старика безо всякого суда и разбирательства достаточно быстро и профессионально повесили на нижний сук могучего раскидистого трёхсотлетнего дуба, а на грудь привязали табличку: «Фашистский прихвостень».
Конец ознакомительного фрагмента.