Преодоление
Шрифт:
— Эй, подъем! — крикнула Лена, но Катя и не подумала открыть глаза.
— Подъем, подъем! — повторила Лена, резко разводя руки в стороны и назад. — Вставай, в кино опоздаем.
Катя села, поднесла к глазам кулаки, уставилась на Лену.
— Физкульт-привет! — Она широко зевнула и проговорила нараспев: — Ну и красавица ты у меня, Ленка! А-фро-ди-та! А мостик сделаешь?
— По заказу?
— Хоть бы и по заказу.
— Ну разве что для тебя.
Легко оттолкнувшись ногой, Лена сделала стойку и, медленно опустив согнутые под
— Молодчина! — выдохнула Катя. — Фигурка у тебя — позавидуешь!
Лена снова оттолкнулась ногой и, описав круг в обратном направлении, встала.
— Давай, давай, поднимайся. Как самочувствие? Не заболела?
— С чего это?
— Забыла, как в полынью ныряла?
— Такое забудешь… Дуреха я. Вечно меня куда-нибудь занесет. Но ничего, я крепкая. В деревне, бывало, чуть не до снега босы бегали. — Все это Катя говорила, отыскивая в шкафу одежду поновее и понаряднее. Она надела пестрое платье с оборками на груди, оглядела себя в зеркале: — А что, я баба-то ничаго!
— Чем красоваться, прошла бы лучше по комнатам. Напомнила бы девчатам про культпоход.
Лена поставила на стол чашки, насыпала из кулька в стеклянную вазочку сахарный песок.
— Пойду, — ответила Катя. — Это нам просто. Не думай — от кино никто не откажется. Да и деньги плачены. А Нинка-то чего разгулялась? Крутит и крутит шик-модерн. Хоть бы одну русскую завела. Эй, Нинка! — Катя постучала кулаком в стену, подошла к батарее, подняла туфли, стоявшие возле нее, осмотрела внимательно, вытащила из них туго набитую бумагу. — Ну ладно, я пошла…
В дверях она столкнулась с высокой светловолосой Ниной.
— С добрым утром, рабочий класс! Кто соскучился? — спросила она певучим голосом.
— С тобой соскучишься! Весь дом переполошила. Воскресенье ведь…
— И правильно сделала. Режим надо соблюдать. Дрыхнете до полудня. — Отвернувшись от Кати, она обратилась к Лене: — У вашей бригады культпоход?
— Как всегда. А что?
— Нет ли лишнего билетика? Для меня выходной — самый тяжелый день. Не знаешь, куда себя деть.
Нина подошла к зеркалу, вгляделась в свое миловидное лицо, поправила пышно взбитую прическу. Весь вид ее говорил о незыблемом внутреннем покое, в движениях ее белых холеных рук ощущалась величественность. «Даже царственность», — подумала, глядя на нее, Лена.
— Коли не знаешь, куда деваться, идем со мной по комнатам. Может, кто и откажется от билета. Идем, идем, мимоза! — Катя подхватила Нину за талию, и они вышли в коридор.
В шестом часу вечера комендант общежития позвал Лену к телефону.
«Кто бы это?..»
В новеньком темно-сиреневом платьице Лена легко сбежала вниз, взяла трубку и услышала знакомый голос диспетчера:
— Подготовлен большой блок, на две тысячи кубов. Обещала выйти бригада Фокина, а пришло всего семь человек. Выручай, подними своих девчат! Самосвалы стоят, понимаешь? Бетон стынет. Ну, как? Товарищ Крисанова?!
Не
— Слышу, слышу! — сказала Лена, все еще не находя решения, и лишь на повторный вопрос диспетчера ответила твердо: — Присылайте машину. Соберемся через полчаса.
Лена шла по комнатам, чтобы объявить о выходе на работу, и слышала в ответ вздохи подруг. Одна Катя не унывала:
— Интересное кино! Чем глядеть нам на экран, поглядим на котлован! Держи, Нинка, двадцать билетов. Занимай хоть целый ряд! А ну, девчата, разболокайся, напяливай штаны!
— Надоели нам твои штаны! Хотя бы в выходной себя бабами почувствовать, — ворчали бетонщицы, не без великой досады расставаясь с воскресными нарядами.
Через полчаса, одетые в спецовки, они собрались у подъезда. Подошла диспетчерская крытая брезентом трехтонка. С визгом и прибаутками девчата забирались в кузов, рассаживались на деревянных залощенных скамейках.
Шофер быстро погнал машину, усердно сигналя на перекрестках.
Мелькнули последние дома нового поселка. Дорога шла под уклон, мимо низкорослых с искривленными стволами сосен, и после крутого поворота вырвалась на земляную плотину. Лена приподняла брезент и увидела самосвалы, скопившиеся у въездов на мостики блока. Экскаватор «Уралец» бездействовал. По всему было видно — укладку бетона не начинали.
Сделав несколько виражей по извилистой дороге, машина въехала в камеру шлюза и затормозила. Девчата повалились друг на друга и, ругая шофера, начали выпрыгивать в густую, перемешанную со снегом грязь.
Погода портилась. По небу поползли низкие тучи. Трехкилометровый коридор шлюза пронизывали шквалы промозглого ветра. Девчата ежились, поднимали воротники курток, потуже завязывали платки.
Пока Лена бегала наверх, к силовому щитку, и устанавливала очередность заезда машин, Катя пыталась растормошить приунывших подруг. Она извлекала из своей памяти никем не слышанные частушки, а может быть, придумывала их прямо на ходу.
Говорят, что я не девка, Буде врать-то, буде врать, Я с парнями не гуляла — Нече, нече баловать.— Ии-и! — взвизгнула Катя и, разведя руки, зашлепала в резиновых сапожищах.
Девчата хохотали, прихлопывая в ладоши. Глядя на них, скалили зубы шоферы.
Но вот появилась Лена. Ее голос разом оборвал веселье.
— Кончай самодеятельность! За дело! Пошел! — крикнула она машинисту экскаватора и взялась за вибратор. Все прижались спинами к тесовой опалубке. И вот уже нависла над головами стрела крана с первой бадьей бетона.