Преодоление
Шрифт:
– Не хочет брать на себя наше бремя! – вернувшись от Пожарского, сообщили гонцы Минину.
Выслушав посланцев, Кузьма засопел. Не думал он, что придёт очередное препятствие, и препятствие не из лёгких. Тут ведь надо так подойти, чтобы уговорить князя подняться вместе с ними, с мужиками, на дело «всей земли». А говорить с князьями он не научен, не приходилось ещё. Уговаривать же надо… Как тут быть? С какой стороны начать, что сказать князю, чтобы задело его, подняло с постели, хотя и раненый лежит. Да сейчас-то не до ран. Если уже ходит, то и принять должен их дело, мужицкое… Надо послать до него такого человека,
– А где такого найдёшь? – отозвались мужики. – Если он отказал Ждану Болтину! А тот ведь дворянин добрый!.. Кого тогда?!
– Я так полагаю, мужики! – заговорил снова Кузьма. – Не поднять нам князя с постели самим! К духовным надо обратиться за помощью!
– Во! – вскричал Потапка. – Правильно, Кузьма!
Кузьма стал развивать дальше свою мысль, что послать надо Печерского монастыря архимандрита Феодосия. И с ним выборных от города.
С этим предложением согласились все в земской избе.
В начале октября в ворота усадьбы Пожарских, в селе Мугреево, вошла длинная вереница телег. На передних и на задних подводах ехали охраной нижегородские стрельцы. В середине обоза, на отдельной телеге, везли архимандрита Феодосия. Там же шли две подводы, в которых разместились выборные из земской избы. Сам Кузьма на встречу с Пожарским не поехал. Для этого у него были причины. Представителями от города поехали опять Ждан Болтин и Андриан Спирин. Кузьма не решился посылать туда Потапку, зная его характер. Он опасался, что тот ещё ляпнет что-нибудь не то. И так переговоры с князем шли нелегко. Тот упорно отказывался принять их предложение. И мужикам было непонятно это.
Дворовые холопы князя Дмитрия встретили гостей, помогли распрячь коней и поставить их в конюшне. Архимандрита с иноком, который сопровождал его, поместили в отдельную комнату здесь же, на дворе усадьбы Пожарских. Нашлось здесь же место и для Ждана Болтина. Всех остальных разместили в селе по крестьянским дворам. И хотя дорога сюда была дальняя и путники устали, но время торопило. Поэтому в этот же день, вечером, князь Дмитрий встретился с нижегородцами.
В большой столовой комнате собрались все посланные от города. Князь Дмитрий как хозяин сел во главе стола. Справа от него место занял архимандрит, слева – Ждан Болтин и Андриан Спирин.
Холопы, накрыв стол, удалились.
Князь Дмитрий налил всем и себе по чарке водки.
Они выпили, поужинали.
– Я вот о чём хотел поговорить с тобой, Дмитрий Михайлович, – начал архимандрит, когда закончили трапезу. – Сейчас время такое: люди стали ненадёжны в слове своём. А дело немалое, какое замыслили, на что поднялись в Нижнем. Но уж легко поднялись-то… И не понимают: на что легко идут, также легко и отступятся от того, – печально заключил он.
Он оглядел скромно убранную столовую палату князя.
– И ты, князь, поступил правильно: отказал на первый раз-то… Не убоялся молвы: что вот, дескать, он каков, и государству русскому помочь не хочет… Поэтому: пусть молят, многажды молят те6я! Не то из-за скупости своей отступятся от дела. Поверь, князь, поверь! Не все, но будут и такие… А вот повязать договором народ надо, и крепко!..
Князь Дмитрий внимательно выслушал его.
– Я, отче, так понимаю честь: мне не нужно идти против своей
– Э-х, князь Дмитрий! Далеко сейчас этот столп, очень далеко! Король упрятал его в своей стороне!
Князь Дмитрий, согласно покивав головой, обратился к остальным переговорщикам, что вот слышал он, что в Нижнем собрали великую казну на поднятие ополчения. Но ещё немалые деньги нужны будут. И за рачительным расходованием их нужен особый человек, которому мир поручит надзирать за казной.
– Среди посадских? – насторожился архимандрит.
– Да, – ответил князь Дмитрий. – Заводчиком этого великого дела у вас посадский староста Кузьма Минин! Вот и положите на него эту ношу!.. Он искренен, весьма искренен! Последнюю рубашку отдаст за отечество и православных святых.
– Хорошо, – нерешительно согласился с этим архимандрит.
Его задело то, что Кузьма обложил его монастырь пятой деньгой и жёстко потребовал уплатить её со всех монастырских доходов.
Князь же Дмитрий умолчал сейчас о том, что к нему первым из Нижнего Новгорода приезжал именно Кузьма Минин. Вот он-то и предложил выбрать такого человека. И князь Дмитрий, подумав, согласился с ним. Сейчас же посланцы из Нижнего сами рассказали ему, как Кузьма взял волю над посадскими и торговыми: возвёл в приговор пятую деньгу, наложил на ленивых страх, что будет продавать дворы нерадивых плательщиков, закладывать их жён и детей. И он понял, что тот оказался серьёзным мужиком, таким, каким должен быть во главе этого непростого дела.
«Время такое: нужны честные и крутые!» – подумал он.
До Нижнего Новгорода они, смоленские служилые, добирались на своих лошадях походным порядком. Среди них были и Яков Тухачевский с Михалкой Бестужевым. Всех их повернула в сторону воззвания нижегородского ополчения судьба их родного Смоленска. Всем им, смоленским служилым, жилось несладко в то время. Под Москвой, после того как убили Ляпунова, им, земским, оставаться стало опасно. Да и не нужны они оказались под Москвой тому же Трубецкому, тем более Заруцкому. И они, Трубецкой и Заруцкий, распорядились поместить их, смоленских, в Арзамас, в государевы сёла: на прокорм, до поры, когда они понадобятся. Но там, в тех государевых сёлах, мужики отказались кормить их. На сторону их, мужиков, встали и арзамасские стрельцы. Между смоленскими и арзамасскими мужиками произошли стычки. Но мужики не поддались пришлым. И когда слух об ополчении дошёл до Арзамаса, смольняне сразу же снарядили своих людей в Нижний Новгород: узнать условия, на каких они согласны были бы служить.
И вот теперь Михалка и Яков, с ещё тремя смоленскими дворянами, добирались до Нижнего.
– И что ты тащишь меня куда-то? – ворчал по целым дням Михалка Бестужев на Якова.
– На дело, – лаконично отвечал Яков.
– Какое ещё дело? – только сильнее злился Михалка всякий раз, когда им нечего было жрать.
– Приедем – увидишь! И что ты ноешь, как девка! – начал злиться и Яков.
Его уже достало нытьё Бестужева.
На перевозе через Волгу они проторчали полдня, дожидаясь, пока за ними пригонят лодки с другой стороны реки.