Преподаватель
Шрифт:
– Неплохо, четыре.
Аудитория потеряла интерес к доске, рассредоточив внимание друг на друга, а мисс Морел, недовольно выдохнув, сжала листок бумаги с подготовленным к докладу текстом. Единственный преподаватель, чьи мысли и вовлеченность она понимала и чьи лекции слушала с неприкрытым вниманием, совершенно несправедливо оценивал её труды.
– Вы не довольны оценкой? – профессор, заметив промедление девушки, откинулся на спинку кресла и повернул голову к ней.
– Разумеется, но я не удивлена.
– Считаете, я несправедлив по отношению к вам? – записав оценку,
– Вы считаете иначе? – ответно скрестив руки, Джейн старалась говорить тише, спрятав упрёки за гул аудитории – Мои работы всегда идеальны, но вы ни разу не поставили мне пять. Причина в вашей неприязни?
– Очевидно, ваши работы не так идеальны, как вам кажется. – чёрные глаза, впившиеся мёртвой хваткой, оценивающе выжидали ответной атаки, пока их владелец надменно задрал подбородок.
– Ясно.
Не желая поддаваться на провокацию и раздувать конфликт, мисс Морел села на своё место в первом ряду, слева от доски, и уставилась в окно, подавляя злость. Природная тактичность не позволяла отвечать гневом на гнев, породив пагубную привычку держать эмоции при себе. А недостаточное уважение и несправедливая оценка её деятельности заставляли лезть из кожи вон, лишь бы убедить саму себя в собственной значимости и ценности. Впрочем, далеко не каждый вызывал желание что-то доказывать, большинство не вызывало ничего, кроме равнодушия.
Лекция продолжалась, но её тема уже не интересовала Джейн, ибо очередная четвёрка подкашивала её убеждённость в писательстве. Единственно, что тешило её и дарило ощущение удовлетворённости собой, было крайне неустойчиво и хрупко, ведь читатель и критик ты сам.
– Термин из теории литературы, который это объясняет – продолжал мистер Мартен – отстранение. Отстранить – значит сделать странным. Мы привыкаем к словам, ситуациям и прочим фактам нашего опыта, а писатель с помощью специальных приёмов делает привычные вещи необычными, заставляет нас увидеть их как в первый раз, по-новому на них посмотреть и по-новому осмыслить. Нет отстранения – нет искусства.
Он ходил перед доской, держа руки в карманах, его худощавое телосложение в идеально подобранном костюме было привлекательным. Но его чёрные глаза, казавшиеся коварными, будто всё, что он видит, глядя на тебя, это свою пародию, отталкивали.
За окном было пасмурно, и дул сильный ветер, деревья качались в еле слышный такт осени, светло-бежевые стены успокаивали пыл, а разноуровневые ряды деревянных парт в аудитории дарили некую уединённость.
Джейн задумалась над словами профессора, и его голос раздался эхом в голове – “Нет отстранения – нет искусства”. Желание создавать что-то поистине прекрасное настигает каждого, но что делать, если чувствуешь, что не дотягиваешь до своих же идеалов, продолжать делать, есть ли смысл? Парализованный танцором стать не сможет, как ни крути. Да будут прокляты вечные метания.
После лекции народ стал расходиться, и аудитория потихоньку пустела.
– Мисс Морел, задержитесь ненадолго, пожалуйста. – мистер Мартен стоял, облокотившись спиной на свой стол, ожидая,
Девушка подошла к нему, держа в руке аккуратную сумочку с книгами и тетрадями, он доброжелательно улыбнулся, но его взгляд выдавал насмешку, отчего Джейн затонула в ехидстве.
– Благодарю, жаль, что это ничего не меняет.
– Вы действительно думаете, что я вас недолюбливаю?
– Пожалуй это то, что приходит на ум.
– Вы ошибаетесь.
– Неужели? На курсе есть те, кто имени вашего не помнит, не то что ваши лекции. К ним вы никогда не были так предвзяты. – бросив колкий взгляд на стол, за его спиной, заваленный пометками, она издевательски прошипела – Могу взять ваши записи и пройтись по именам, кому какие оценки вы ставите. Полагаете, я ещё ошибаюсь?
– Вы жаждете получить высший бал и вас угнетает, что не можете? – злобно-насмешливый взгляд издевательски отразился на улыбке профессора.
– Меня не волнует оценка, если честно, но вы задели моё эго, а это, как вы понимаете, куда страшнее.
– Хотите доказать, что всё знаете лучше других?
– Не делайте из меня клише, я лишь хочу получить то, что заслуживаю.
– Мне нет дела до глупых студентов. И поверьте, я вижу куда больше, чем вы думаете. Кто спит на лекциях, кто строит мне глазки, лишь бы я не валил, а у кого и вовсе во взгляде пугающая пустота. Иногда проще поставить оценку, лишь бы не выслушивать весь тот бред, что может выдать их скудное мышление. Так что, – мужчина невинно пожал плечами – чаще всего, я ставлю баллы от балды.
– Что же вы мне их так не ставите? Я, конечно, не единственная кто учится, но уж точно та, кто уже не знает, как работать, лишь бы получить высшую оценку.
– Ваше рвение похвально. И моё упрямство свидетельствует не о презрении к вам, а, наоборот, об интересе. – он стрельнул непонятным взглядом, слегка прищурив глаза.
– Что? – девушка недоумевающе склонила голову.
– Вы хорошо пишете, но не более, я знаю, что вы можете лучше, и ваше недотягивание каждый раз разбивает мне сердце, настолько, что я борюсь с желанием завалить вас. Поверьте, мне бы это удалось. Вы стараетесь, но не в ту сторону. Ваши тексты становятся длиннее, но не качественнее. И четвёрка это мой вам подарок.
– И… как же мне быть? – обескураженная, Джейн слегка засмущалась, но постаралась сохранить остатки спокойствия, как делала всегда, выдавая себя лишь лёгким покраснением щёк.
– Могу предложить вам дополнительные занятия. Будем разбирать ваши работы, брать темы, не вошедшие в основной курс, и писать о них. Попытаемся понять, что же мешает вам быть честной и открытой.
– С чего вы решили, что я не честна?
– Я же сказал, я вижу больше, чем вы думаете. – мистер Мартен насмешливо оскалился – И вы всегда можете отказаться, буду ждать вас сегодня после занятий здесь, посмотрим, что можно с вами сделать – закончив фразу, он развернулся и принялся разбирать свои бумаги, словно был совершенно один, а мисс Морел, сжав покрепче сумку, попятилась к выходу.