Преподобный Амвросий

Протоиерей Четвериков Сергий

В этот момент из церкви неслось пение: „Хвалите имя Господне, хвалите раби Господа!“ Глубоко растроганная всем виденным мною, я молилась, прося великой милости у Бога - быть принятой великим старцем. Прошло несколько минут, опять отворилась келлия. Сам батюшка показался в ней и назвал меня по имени… Я вздрогнула от радости и, творя крестное знамение, вошла вслед за ним в его небольшую, полуосвещенную заходящим солнцем келлию»…

Открыв старцу свое горе - ожидание предстоящей страшной операции и получив его благословение - ничего не бояться, операции не делать и молиться Богу, причем старец напомнил ей забытые ею тяжкие грехи, рассказчица продолжает: «Невозможно описать и выразить словами того, что чувствовалось тогда на душе. Это был и благоговейный трепет пред праведником, проникнувшим своею прозорливостью

в мою грешную и настрадавшуюся душу, и какая-то неземная, восторженная радость от общения, веяния этого мира духовного… Когда, поздно вечером, собрались мы в монастырской гостинице, в коридоре столпились в кружок люди, съехавшиеся из разных и дальних сторон, незнакомые, чужие доселе друг другу, а здесь перезнакомившиеся и откровенно, по-братски, делившиеся своею радостью и своими впечатлениями по поводу сказанного батюшкою утешения, вразумления или мудрого совета…

Утром рано, едва я открыла глаза, как опять то же радостное настроение охватило мою душу, то же благоговение к благостному старцу и горячая беззаветная любовь к нему. Вышедши из гостиницы, я с умилением глядела на окна той скромной смиренной келлии, где находился тогда наш дорогой батюшка; земно поклонилась я ему, заочно прося его святых молитв о грешной душе моей; и радостная, счастливая выехала из этой юной еще обители, которую не променяла бы тогда на все сокровища мира. На возвратном пути я свято исполнила все, что приказано было мне батюшкой. По молитвам старца, болезнь моя не возвращалась ко мне с тех пор, и этому уже девять лет». Наступило лето 1890 года, последнее лето пребывания о. Амвросия в скиту и в Оптиной пустыни, так как именно этим летом он совершил свою последнюю поездку в Шамордино, откуда уже не возвращался в Оптину до самой своей кончины.

Много было в свое время толков и предположений разного рода по поводу этого последнего пребывания старца Амвросия в Шамордине. По слову его жизнеописателя о. архимандрита Агапита, «о старце каждый толковал по своему, - его судили и осуждали многие. По всем местам России, где только было известно имя старца Амвросия, пронесся о нем зол глагол».

Осуждали его и за оставление скита, и за пребывание в женской обители. Указывали лиц, из-за которых будто бы старец должен был покинуть Оптину пустынь. Все эти толки и предположения не заслуживают, конечно, никакого доверия. Прожив в скиту Оптиной пустыни 50 лет, старец за это долгое время испытал, конечно, немало всякого рода скорбей и неприятностей и, однако, не находил нужным удаляться из обители. Теперь ли, на склоне лет своих, достигнув высшей опытности и мудрости в различении всевозможных путей Промысла Божия в жизни человеческой, привыкнув всецело полагаться во всем на благую и всесовершенную волю Божию, теперь ли не потерпел бы он новых скорбей и решился бы малодушно уходить от них?! Это представляется нам совершенно невероятным, несогласным со всею жизнью, со всеми наставлениями старца, с заветами старчества, которых он был бдительным охранителем. Такое предположение могло возникнуть в умах только тех людей, которые совсем не знали и не понимали великого старца.

Более вероятно то предположение, что старец переместился в Шамордино с целью более близко и непосредственно наблюдать за ходом тамошних дел и производимыми там постройками и работами, также для руководства духовною жизнью новоустрояющейся обители.

В Шамордине, с самого открытия общины, производились большие постройки; поэтому там было множество рабочих, а хорошего присмотра за ними не было. Сама новая настоятельница была здоровья слабого и не имела надлежащей опытности в делах хозяйственных. Не было у нее и достаточно опытных помощников. Затем - материальных средств ни в строящейся обители, ни у самого старца не было никаких, хотя этого никто не знал. Все были уверены, напротив, судя по производимым работам, что средства старца неисчерпаемы.

Да как было и не быть в этом уверенными, когда в довершение всех шамординских построек старец задумал воздвигнуть в общине огромный каменный храм, к сооружению которого и было приступлено в 1889 году.

Все эти сложные и разнообразные хозяйственные и духовные начинания и заботы и побудили старца, как полагают некоторые, переместиться в Шамордино для личного распоряжения на месте.

Как бы то ни было, нужно, однако, думать, что и самый переезд

старца в Шамордино, и его продолжительное пребывание здесь зависели не столько от воли самого старца, сколько от «особенного промышления Божия», как говорил старец.

Есть основание думать, что старец, уезжая из скита, предчувствовал, что он уже не возвратится в него обратно. В предыдущие годы, уезжая летом в Шамордино, он всегда брал туда с собою своего старшего келейника иеромонаха Иосифа; теперь же он оставил о. Иосифа в скиту, как бы предуказывая его будущее назначение, а с собою взял своего младшего келейника о. Исаию.

Был и еще замечательный случай. Незадолго до отъезда о. Амвросия из скита ему была прислана большая, прекрасно написанная икона «Споручница грешных», которая и была помещена в келлии о. Иосифа, смежной со старцевой.

Уезжая в последний раз в Шамордино, старец велел о. Иосифу поместить эту икону над своим изголовьем и затеплить пред нею неугасимую лампаду, что и было исполнено о. Иосифом по отъезде старца. Таким образом, покидая скит, о. Амвросий как бы поручал его, а с ним и всю Оптинскую обитель Матери Божией! Еще одно обстоятельство. В самый день отъезда, поручив братии служить напутственный молебен пред Казанской иконою Божией Матери в соборе, о. Амвросий послал одну из своих духовных дочерей в Козельск отслужить и там путевой о нем молебен пред чудотворной Ахтырской иконой Божией Матери, чего прежде также не делалось.

Настало, наконец, 2-е число июля, и старец выехал из скита, направляясь на Шамординскую дачу - Руднево [66] . В день отъезда старца погода была самая благоприятная. День стоял ясный и теплый. Проводы были многолюдные.

Хотя старца, по его благословению, сопровождал только один его келейник о. Исаия, который и собирал его в дорогу и вез все необходимое для него, но уже на другой день появились в Рудневе толпой почитатели, и в том числе оптинские монахи со своими духовными нуждами.

66

Руднево отстоит от Шамордина по проезжей дороге на семь верст, а по ближайшей пешеходной - на три версты.

Вообще, во время пребывания старца в Шамордине братия Оптиной, от старших до младших, ежедневно посещали его: они не могли оставаться без его духовного окормления и, помимо переписки, спешили при первой возможности лично в Шамордино. Не обходили Шамордина и монахи, шедшие помолиться в Тихонову обитель, чтобы предварительно испросить благословение старца.

Почему, однако, старец выехал не прямо в Шамордино, как это делалось раньше, а в Руднево? На это была следующая причина. Незадолго до отъезда старца из скита было ему доставлено письмо от неизвестного «любителя благочестия». В этом письме говорилось, что много лет тому назад, в помещичьем имении, которое теперь принадлежит Шамординской общине под именем Рудневской дачи, был вырыт какими-то подвижниками колодец, утолявший жажду многих путников, а теперь это место находится в пренебрежении. Еще до получения этого письма, осенью 1889 года, настоятельница Шамординской общины м. Евфросиния, находясь однажды в Рудневе и наблюдая там за работами около сажелки, почувствовала, что нога ее проваливается в землю… Она рассказала об этом старцу, по распоряжению которого против того места, где провалилась настоятельница, стали рыть землю и скоро напали на сруб колодца. Был открыт источник воды; но странно - все говорили одно: когда стали давать эту воду бесноватым, страдания их увеличивались.

Отправляясь 2 июля 1890 года в Шамордино, старец решил лично побывать сначала в Рудневе. Прибыв туда, старец сам осматривал место вблизи вырытого колодца, несколько ниже. Он предварительно стал на молитву, приказав и всем, бывшим с ним, молиться. После молитвы сам начал рыть землю, а потом приказал рыть и другим. Когда показалась вода, старец приказал устроить здесь второй колодец.

Колодец был приведен в благоустроенный вид, и к нему посылал потом батюшка некоторых больных обдаваться из него водою; также раздавал из него воду и глину, которые оказались целебными. После близ целебного колодца построен был сарайчик, приспособленный к тому, чтобы обдаваться водою. Проведя в Рудневе один день, старец прибыл оттуда в Шамордино.