Преследование праведного грешника
Шрифт:
И тогда он увидел их.
Четверо мужчин поднимались по ступеням к его дому с таким выразительным видом, словно на них аршинными буквами было написано: «ПОЛИЦЕЙСКИЕ ИЩЕЙКИ». Предназначением этих мускулистых высоких амбалов являлось подавление. Они выглядели как гориллы, вырядившиеся в маскарадные костюмы.
Мартин прибавил газу. Он подкатил к стоянке и затормозил так резко, что оставил на асфальте темные следы шин. Выскочив из «ягуара», он успел догнать амбалов прежде, чем они позвонили в дверь.
— Что вам нужно? — резко спросил он.
Первый амбал вытащил белый конверт из кармана короткой кожаной куртки.
— Ордер на обыск, — сказал он.
— Какой
— Вы откроете дверь или нам ее выломать?
— Я позвоню моему адвокату.
Отпихнув их в сторону, Мартин открыл дверь.
— Как вам будет угодно, — буркнул второй амбал.
Они последовали за ним в дом. Слыша распоряжения первого амбала, Мартин бросился к телефону. Двое копов, едва не наступая ему на пятки, прошли за ним в кабинет. Вторая парочка направилась к ведущей наверх лестнице. «Вот зараза», — подумал он и крикнул:
— Эй! Там моя жена!
— Они передадут ей привет от вас, — заявил первый амбал.
Пока Мартин яростно набирал номер телефона адвоката, первый амбал принялся вынимать книги из шкафов, а второй амбал направился к картотеке.
— Я хочу, чтобы вы, козлы, убрались отсюда, — сказал им Мартин.
— Честное высказывание, — сказал второй амбал. — И меня оно не удивляет.
— Все мы чего-то хотим, — с самодовольной ухмылкой заметил первый.
Наверху хлопнула дверь. Приглушенные голоса сопровождались грохотом грубо раскидываемой по комнате мебели. В кабинете Мартина полицейские проводили обыск с минимальным успехом и максимальным беспорядком: они расшвыряли по полу книги, сорвали со стен картины и вывалили все из ящиков, в которых Мартин в идеальном порядке хранил картотеку клиентов эскортной фирмы. Второй амбал склонился над карточками и начал перебирать их толстыми и короткими, как окурок сигары, пальцами.
— Дерьмо! — прошипел Мартин, прижимая к уху телефонную трубку.
Где шляется этот долбаный Полмантир?
После четырех сдвоенных гудков включился автоответчик. Выругавшись, Мартин отключил соединение и попытался дозвониться адвокату по мобильному телефону. Господи, где же его черти носят в воскресенье? Не поперся же этот гнусный тип в церковь?
Мобильный телефон также оказался отключенным. Бросив трубку, Мартин стал рыться в столе, разыскивая визитную карточку адвоката. Второй амбал отпихнул его локтем.
— Сожалею, сэр. Вам нельзя ничего трогать…
— Я не собираюсь ничего трогать! Я ищу пейджер моего адвоката.
— Вряд ли вы хранили его в столе, согласитесь, — заявил первый амбал, продолжая разорять книжные шкафы.
Книги со стуком падали на пол.
— Вы же понимаете, о чем я говорю, — сказал Мартин второму амбалу. — Мне нужен только номер его пейджера. А он записан на визитной карточке. Я знаю свои права. Так что отойдите, а то я за себя не отвечаю…
— Мартин, в чем дело? Что происходит? Что делают эти люди в нашем доме, почему они выбрасывают все из платяных шкафов и… Что вообще происходит?
Мартин мгновенно повернулся на этот голос. В дверях стояла заспанная, неодетая и ненакрашенная Триция. Она выглядела как те старые ведьмы, что сидят на спальных мешках, выпрашивая милостыню в подземном переходе возле Гайд-парка. Она выглядела как оболваненная наркоманка.
У него опять зачесались руки. Сжав кулаки, он до боли вдавил ногти в ладони. Последние двадцать лет Триция являлась единственным источником всех его неприятностей. А сейчас она стала причиной его гибели.
— Чтоб ты провалилась! Черт тебя подери! Ах ты!..
Он подскочил к ней, схватил за волосы и успел разок треснуть ее головой
— Тупоголовая стерва! — крикнул он, пока они оттаскивали его подальше, а потом хмуро буркнул копам: — Ладно. Ладно, все нормально. — И когда они отцепились от него, добавил: — Звоните вашему паршивому боссу. Скажите, что я готов к сотрудничеству.
Глава 25
Лишь к середине дня Саймон Сент-Джеймс выкроил время и занялся дербиширским отчетом о вскрытии, присланным ему Линли с Барбарой Хейверс. Он не совсем понимал, что ему, собственно, нужно там проверять. Медико-патологическое исследование Николь Мейден выглядело совершенно безукоризненным. Заключение об эпидуральном кровоизлиянии не противоречило типу повреждения черепа. Удар был нанесен сверху правшой, что согласовывалось с версией о том, что на нее напали после того, как она споткнулась или была сбита с ног во время бегства. Кроме следов удара но голове и царапин и ушибов, вызванных падением на землю, на ее теле не было ничего особенного. Если, конечно, не считать особенностью множество дырочек, проделанных в самых удивительных местах, начиная от бровей и кончая гениталиями. Едва ли стоило заострять внимание на таких пустяках, учитывая, что склонность к такой своеобразной акупунктуре разных частей тела давно стала одним из мелких видов протеста, оставшегося поколению молодых людей, чьи родители уже вовсю использовали шприцы в гораздо более вредоносных целях.
Прочтя отчет о смерти Мейден, Сент-Джеймс пришел к заключению, что этот документ охватывал все подробности, начиная от времени, причины и орудия убийства до следов борьбы с убийцей, а вернее, отсутствия оных. Отчет сопровождался безупречно сделанными рентгеновскими снимками и фотографиями, а обследование тела было проведено со скрупулезной тщательностью. Все органы и части тела подверглись изучению и анализу с последующими комментариями и выводами. Образцы физиологических жидкостей были отправлены на токсикологическую экспертизу. Завершался отчет четким и ясным заключением: смерть женщины последовала в результате удара по голове.
Сент-Джеймс еще раз просмотрел данные и выводы, чтобы убедиться в наличии всей необходимой информации. Затем он взялся за второй отчет и погрузился в изучение обстоятельств смерти Теренса Коула.
По телефону Линли сообщил ему, что одну из колющих ран нанесли не тем швейцарским армейским ножом, который стал причиной остальных повреждений, включая смертельную рану в области бедренной артерии. Ознакомившись с основными фактами, приведенными в отчете, Сент-Джеймс тщательно изучил все, что касалось ранения, нанесенного неизвестным оружием. Он проверил его размеры, направление и оставленный на кости срез. После этого он встал и задумчиво прошел к окну лаборатории, где понаблюдал за блаженствующим Пичем — маленькая такса развалилась на солнечной лужайке, подставив свой шерстистый животик под лучи полуденного солнца.
Сент-Джеймс знал, что швейцарский армейский нож был найден в ящике с песком. Почему же и второе орудие убийства не бросили в том же месте? Почему там спрятали только одно орудие? Эти вопросы, разумеется, относились к области работы следователей, а не ученых, но тем не менее Саймон невольно озадачивался ими в процессе исследований.
И на такие вопросы могло быть только два вероятных ответа: либо второе орудие убийца забрал с собой, потому что оно могло выдать его, либо второе орудие осталось на месте преступления, но полиция не догадалась, что оно собой представляет.