Преследование
Шрифт:
Вскоре Люсиль уже безмятежно сопела в колыбельке, миссис Грейстоун ушла к себе, а мальчики легли спать.
Амелия внезапно осознала, как измучилась: ее колени подгибались, во всем теле ощущалась слабость. Позади остались тяжелый день и тяжелая ночь. Стоило Амелии закрыть дверь спальни мальчиков, как улыбка сбежала с ее лица: ее навязчиво преследовал один вопрос: где Саймон?
Она не могла лечь спать до тех пор, пока не узнает, что Саймон вернулся целый и невредимый. Сердце уколол острый страх. Как он добился освобождения
Амелия уговаривала себя не думать о худшем. Саймон в любую минуту мог войти в парадную дверь. Разумеется, Амелии стоило помириться с ним. Неужели она действительно швыряла ему в лицо все эти обвинения? Сейчас, когда Люсиль мирно спала в своей колыбели, Амелия была полна раскаяния.
Но ведь она просто сказала правду.
Амелия прислонилась к стене, убирая с глаз растрепавшиеся волосы и осознавая, что должна принести извинения, когда Саймон вернется. Страх пронзил ее с новой силой. Она подумала, не стоит ли послать записку Лукасу, не видел ли он Саймона после их разговора днем и не знает ли, где тот сейчас находится.
И тут Амелия услышала шаги. Обернувшись, она увидела Саймона, который поднимался по лестнице в противоположном конце коридора. Он встретился с Амелией взглядом, но даже не замедлил шаг. Просто прошел в свои покои.
Она осела вдоль стены, ощущая невероятное облегчение. Но Саймон не произнес ни слова приветствия, да и выглядел он таким же утомленным, едва держался на ногах от усталости, как и сама Амелия.
Война встала между ними, в смятении подумала она. Приподняв свои синие шелковые юбки, Амелия решительно бросилась по коридору. Теперь она не чувствовала ничего, кроме раскаяния за свое поведение. Остановившись, Амелия энергично застучала в дверь Саймона, которую он оставил немного приоткрытой.
Спустя мгновение Саймон, распахнув дверь, предстал перед Амелией. Он успел снять темный сюртук, но его рубашка была влажной, бриджи тоже промокли, а сапоги испачкались в липкой грязи. С его мокрых волос стекали капельки воды. А во взгляде, который перехватила Амелия, сквозила обычная невозмутимость.
— Слава богу, ты вернулся! Я так волновалась! — воскликнула Амелия.
Саймон провел рукой по своим растрепанным мокрым волосам и посторонился, пропуская ее. Амелия вошла в гостиную.
— С тобой все в порядке? — с опаской спросила она.
— А с тобой? — в тон ей спросил он.
Амелия затрепетала:
— Саймон, я люблю тебя. Мне очень жаль, что я обвинила тебя вот так…
— Ты была права, — перебил он ее.
Она глубоко вдохнула, собираясь с духом:
— У меня не было ни малейшего права так бранить тебя, и я тебя ударила! Мне так жаль! Ты простишь меня?
— У тебя было полное право и побранить, и ударить меня, так что прощать тут нечего. — Он вдруг закрыл дверь и начал снимать с себя рубашку. —
Он держался так официально, так сдержанно… Амелия бросилась помогать ему стаскивать рубашку.
— Так немудрено и простуду подхватить!
Саймон не ответил, пройдя мимо Амелии. Потом налил два бокала коньяка и вручил ей один.
Амелия отставила бокал. Она направилась в спальню, но рыться в гардеробе не потребовалось — камердинер Саймона предусмотрительно вытащил для него длинный восточный халат. Взяв халат, Амелия вернулась в гостиную. Саймон стоял там уже без рубашки, потягивая коньяк и глядя на нее поверх края бокала.
— Пожалуйста, надень это поскорее, а то заболеешь.
Он поставил бокал и накинул темно-синий жаккардовый халат.
— А тебе не все равно?
— Разве ты не слышал меня? Я люблю тебя, Саймон…
Он снова перебил ее:
— Мне не следовало привозить тебя сюда. Я должен был настоять на том, чтобы ты осталась с детьми в Корнуолле, где, по крайней мере, вы были бы в отдалении от моих врагов.
— Пожалуйста, не вини себя в том, что случилось с Люсиль. С ней все в порядке! — в отчаянии вскричала Амелия.
— А кого же мне винить? — огрызнулся Саймон. — Мы оба знаем, что это я поставил под угрозу весь этот дом.
Подойдя к нему, Амелия взяла его руки в свои и прижала их к груди.
— Ни у кого нет магического хрустального шара, Саймон. Когда ты только соглашался шпионить ради нашей страны, нельзя было предвидеть, какой опасностью обернутся в итоге твои действия. В ту пору ты не мог знать, что придется шпионить и для наших врагов, чтобы выжить.
— Но? — настойчиво и сурово спросил он.
Амелия знала, что хотела сказать — что должна была сказать, — но не решилась и вместо этого произнесла:
— Ты — герой. Ты — патриот, Саймон.
— Я — трус. Я — предатель, — резко бросил он.
Она задохнулась от ужаса:
— Что ты сегодня сделал?
Саймон отстранился от нее:
— Поверь мне, тебе лучше этого не знать.
Амелия никак не могла восстановить дыхание, поэтому замолчала, наблюдая за Саймоном, который расхаживал по комнате с бокалом в руке и потягивал свой коньяк. Что же он натворил? Неужели им по-прежнему грозила опасность?
— Саймон, этим военным играм нужно положить конец. Скажи Уорлоку, что с тебя хватит. Объясни, что должен в первую очередь думать о семье. Так больше не может продолжаться.
— Уорлок? Он будет мной не слишком-то доволен. Но я беспокоюсь сейчас не о нем. — Саймон взглянул ей в глаза. — Уорлок не станет использовать моих детей против меня — как ни странно, у него есть совесть. Но они уже сделали это один раз, так почему бы им не поступить так снова?
Амелия догадалась, что Саймон имел в виду шефов французской шпионской сети.