Преследуемая Земля
Шрифт:
Приговор Кольцу Харона: новый взгляд на роль Ларри Чао в уничтожении Плутона. Фарнсворт Джонсон. Мэринер Уолли Академик Пресс, Марс, 2428.
Люсьен Дрейфус взглянул на телеробота, которым управлял с поверхности Ларри Чао, и с ужасом увидел двух незаметно подкравшихся к ним харонцев. Его сердце оледенело от страха.
– Посмотри назад! – крикнул он Ларри. Телеоператор обернулся.
– О Боже! – проговорил Ларри. Харонцы выглядели воинственно. Внешне они
– Они знают, что мы здесь! – голосом Ларри крикнул телеоператор. Люсьен хотел ответить, но не успел – один из роботов-харонцев уже стоял перед ним. Еще мгновение, и Люсьен барахтался в захватах, пытаясь вырваться и истошно вопя. Не тут-то было. Харонец потащил его куда-то вниз – в темноту и неизвестность.
Последнее, что запомнил Люсьен, – это как с него содрали скафандр и облили какой-то странной жидкостью. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И все. Потом – провал.
Сколько он провел в беспамятстве, Люсьен не знал.
А потом начался кошмар.
Дрейфус очнулся и вспомнил, как все случилось. Кошмар прокрутился один раз, второй, третий, и так до бесконечности. И не было сил вырваться из страшных тисков этого воспоминания…
…Вновь и вновь перед ним возникал телеоператор, управляемый Ларри Чао. Рядом – две свирепые фигуры харонцев. Они приближались…
СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Лунное Колесо
– Люсьен! – закричал Ларри, протягивая руки в отчаянной попытке разбудить Дрейфуса. – Люсьен! Я здесь! Это я, Ларри Чао!
Люсьен не слышал. Он прошел прямо сквозь изображение Ларри, он по-прежнему жил в прошлом кошмаре и разговаривал с телеоператором, которого давно не существовало в реальности.
– Сзади! – предупредил он.
Ларри двинулся вслед за ним, точнее, при помощи джойстика развернул свое изображение, пытаясь вновь привлечь к нему внимание Люсьена. Ларри был без скафандра, и это, по его мнению, должно было подействовать на Люсьена. Но нет, все бесполезно. Дрейфус не просыпался. В драме его сознания играл только робот-телеоператор. Самого Ларри Люсьен упорно не замечал.
Хуже всего, что с каждым повторением Дрейфус все сильнее увязал в последних минутах своей нормальной жизни, и шансов вытащить его оставалось все меньше. Прошлые образы захватили его сознание в плен и полыхали так ярко, что любым другим просто не находилось места.
Весь мокрый от пота, Ларри Чао убрал руку с джойстика и стащил с головы шлем-сканер. О Господи, как надоели эти проклятые электроды! Ларри представил себе, как Люсьен бьется в темнице жуткого воспоминания, и поежился.
Медики обнаружили, что харонцы вживили в Люсьена два вида нейрозондов: при помощи одних они могли вводить зрительные и слуховые образы, а при помощи других следить за тем, как его мозг реагирует на поступающую информацию. Проще некуда. Землянам такое было не по силам.
Единственное, что сумели ученые, – это подключиться
– Ничего не могу, – сказал Ларри, отпустив глаза. – Ни-че-го, – повторил он раздельно.
Он встал и отошел на несколько шагов от пульта управления. Две женщины молча смотрели на Ларри. У него подкашивались ноги.
– Ничего не выходит, – сказал он и рухнул в кресло.
В принципе все задумано вроде бы верно. В сознании Люсьена должна возникать полная зрительная и слуховая иллюзия присутствия Ларри. Должна возникать, но не возникала. Об этом говорили датчики.
Все было теоретически правильно, однако на практике не работало.
Ларри не мог думать ни о чем другом. Дрейфус по-прежнему лежал в соседнем помещении, в харонском коконе, опутанный проводами, и своими, и чужими. Проклятие! Какая дьявольская сила не выпускает Дрейфуса из страшного кошмара? И что теперь делать?
Марсия Макдугал присела возле Ларри.
– Ты устал, – сказала она. – Отдохни, а утром начнем все сначала.
Сэлби Богсворт-Степлтон протянула ему стакан воды и примостилась рядом.
– Поспи, Ларри, – похлопав его по колену, посоветовала она. – Утро вечера мудренее.
– Нет, – ответил Чао. – Вы меня не поняли. Я сказал, что не могу ничего сделать . Вы передавали мое изображение в его сон, или в кошмар, или как там это называется, но он меня не видит. Он замкнут на свои собственные воспоминания. Он крутится в них снова и снова, как зацикленный компьютер.
– И никаких изменений? – спросила Сэлби.
– Изменения-то как раз есть, – проворчал Ларри. – Образы становятся все ярче и ярче. Это видно невооруженным глазом. Последний раз у меня волосы на голове зашевелились, все было как по-настоящему. А поначалу изображение почти не двигалось. По-моему, воспоминание протекает все быстрее…
– Да, это так, – подтвердила Сэлби. – Примерно на порядок быстрее.
– Может быть, пусть вместо тебя попробует компьютер? – предложила Марсия. – Запись у нас есть.
– Нет, тут нужно другое, – возразил Ларри. – Бесконечные повторы не помогают, а, наоборот, заставляют Люсьена видеть происходящее все отчетливее. Я боюсь, он может окончательно увязнуть в своем кошмаре. И тогда конец!
– Но ведь мы посылаем твое изображение прямо в его зрительный центр! – воскликнула Марсия. – Почему он не желает заметить тебя?
– Постойте-ка! – перебила их Сэлби. – У кого из вас есть кошка?
Ларри и Марсия недоуменно уставились на нее.
– Кошки не видят ничего, что не укладывается в привычную кошачью картину мира. Положите перед кошкой необычный предмет, и она поведет себя так, словно его нет на свете. И что самое интересное, этот предмет для нее и правда не существует!
– То есть Люсьен не видит Ларри, потому что он не видит Ларри, – сказала Марсия.
– Дело вот в чем, – попыталась объяснить Сэлби. – Мы воздействуем на него только через зрительный и слуховой центры, но суммарный зрительно-слуховой образ – это еще не мысль.