Преследуемая Земля
Шрифт:
Интересно, шутит Автократ или говорит серьезно? Его высказывания зачастую звучали парадоксально или двусмысленно, и Сондре стоило огромного труда, чтобы понять, что же на самом деле имеет в виду Автократ. Ладно, она ответит Автократу тем же.
– Да, – сказала она тихо, – хорошо, что я нахожусь вне вашей юрисдикции.
– Чепуха, – возразил он. – Юрисдикция Автократа ограничена, это верно, но не в географическом смысле. Я призван действовать во благо жителей Пояса Астероидов – всегда и везде. Смею заверить, что, если я отдам приказ казнить вас, вы нигде – повторяю, нигде – не избежите
– Даже если вы приговорите меня к смерти за шахматный выигрыш?
– За что угодно, если я решу, что вы представляете угрозу миру и справедливости. Известен случай, когда один из моих предшественников казнил человека именно за выигрыш, таковы были условия пари. Не очень приятная история, но не будем портить ею сегодняшний вечер.
Автократ уже не раз посвящал Сондру в таинственные истории, полные убийств и казней. Героями этих историй были предшественники Автократа, про себя он не рассказывал. Впрочем, этот факт Сондру мало успокаивал. Слишком уж серьезную команду он привез с собой – его гвардия способна мгновенно уничтожить любого, если этого возжелает Автократ. Нелегко было жить на станции, ежеминутно ловя на себе угрюмые взгляды гостей из Пояса.
И все-таки Автократ Сондре нравился, и она не скрывала этого. От него исходило нечто зловещее, но все это с лихвой окупалось его исключительным обаянием. Он напоминал Сондре строгого, но справедливого отца, способного справедливо оценить поступки своих детей и отшлепать, если это потребуется. А своими детьми он, кажется, считал абсолютно всех.
– Еще партию? – спросила Сондра.
– Нет, хватит, – ответил Автократ, поднимаясь. – Вы необыкновенно сильны в тонком анализе, сегодня вы поняли, как можно обыграть меня, и я хотел дать вам день-другой, чтобы вы забыли об этом уроке.
Автократ неспешно пересек кают-компанию и подошел к иллюминатору, за которым поблескивало гигантское Кольцо Харона, видное отсюда почти целиком.
– Как вы считаете, я собираюсь захватить вашу станцию? – вдруг спросил Автократ, не меняя ироничного тона.
– Сэр?
Автократ повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
– Я задал вам вопрос. Безусловно, подобная возможность рассматривалась вами, ведь меня сопровождает вооруженная до зубов команда, и я злоупотребляю вашим гостеприимством. Меня интересует, к какому выводу вы пришли.
– В принципе не исключено, – ответила Сондра, тщательно подбирая слова, – а судя по некоторым обстоятельствам, и вполне вероятно. Но еще вероятнее то, что вы просто хотите оказать силовой нажим на своих конкурентов, я говорю про Луну и Марс. Знайте, что я способен завладеть Кольцом Харона и единолично управлять им, – вот подтекст ваших действий. Но действительно ли вы сможете обеспечить работу Кольца?
– Я понял, – сказал Автократ. – Ну хорошо, допустим, я запугал их. А потом?
– Потом они становятся более сговорчивыми…
– Скажите, а ваши тамошние друзья сядут за стол переговоров, чтобы не допустить разгорания этого кризиса?
– Я думаю, да.
– Но договоримся ли мы? Как можно было бы мирно поделить страшную мощь, заключенную в Кольце Харона?
У Сондры мурашки побежали по спине. В такие игры с Автократом она пока не играла.
– Не знаю, –
– Вот и я тоже пока не вижу способа. Но я его найду. Обязательно найду.
– Так вы не собираетесь захватывать станцию?
Автократ усмехнулся и загадал новую загадку.
– Это не входит в мои текущие планы, – ответил он. – И говорить на эту тему бессмысленно. Сейчас меня занимает более интересная задачка, и, кажется, теперь я знаю, зачем оказался здесь. – И замолчал, снова уставившись в иллюминатор.
– Простите, не поняла. – Сондра приблизилась к Автократу, сохраняя, однако, некоторую дистанцию. – Я-то полагала, что вы прибыли сюда ради гравитационного луча.
– И не ошиблись. Поймите, гравитационный луч не должен попасть в чье-то единоличное владение; не исключение и Пояс Астероидов. Иначе не избежать космической войны. Я надеюсь, что мой визит сюда достаточно ясно покажет вашим друзьям на Луне и Марсе, что мы в состоянии разрешить все споры и разногласия, сохранив вашу независимость. Кольцо будет служить общим интересам. Приехал я, однако, не только и не столько из-за этого.
– Тогда из-за чего же? – Сондра совсем растерялась. Голова у нее пошла кругом.
– Посмотрите на него, – сказал Автократ, указав на Кольцо. – Оно напоминает о том, что такое истинная мощь, и о том, сколь слаб в сравнении с нею человек. Я безраздельный владыка жизни и смерти множества людей, но эта машина, созданная человечеством, сильнее меня. Однако и она – ничто в сравнении с мощью харонцев. Так почему же эти могущественные харонцы миллионы лет прятались у нас в Солнечной системе? Да потому, что они панически боятся какой-то третьей силы, возможности которой нам даже представить не дано. Бог с ними со всеми, но вот это, – он кивнул в сторону Кольца, – это наше, собственное. И оно запросто уничтожило планету со спутником.
– Все это было известно вам еще до визита на станцию, – сказала Сондра, мучительно соображая, в чем смысл этого странного разговора? Он покидает станцию, но покидает не как Вильгельм-Завоеватель, а как простой турист, как философствующий путешественник? Странно.
– На Земле совсем недавно дули теплые ветры, в лесах и степях жили прекрасные животные, а над головами людей голубело родное небо. Тоже ведь факты общеизвестные. Но знать – это еще не значит понимать, это еще не значит чувствовать. Чтобы понять и всем сердцем почувствовать это, мне пришлось побывать здесь. И теперь я уверен, что смогу вернуть Землю в Солнечную систему на ее законное место.
– Вы оказались гораздо тоньше меня. Автократ, – пробормотала Сондра. – Теперь я по крайней мере знаю, что никогда не научусь вас понимать.
Губы Автократа сложились в добродушнейшую улыбку, хотя взгляд оставался совершенно отсутствующим.
– Ну и прекрасно, – сказал он.
Луна. Северный полюс. Исследовательский центр имени Дрейфуса
Ларри Чао открыл глаза. В комнате было полно народу: Тайрон Веспасиан, Сэлби Богсворт-какая-то, Марсия Макдугал, медсестра, Люсьен Дрейфус – все они, затаив дыхание, смотрели на него.