Престол Немедии

Локнит Олаф Бьорн

– Ты что это себе позволяешь, дура?! – доносилось из-за двери. – Да как ты могла разбить реторту моего великого господина? Знаешь ли ты, безмозглая улитка, насколько важны его деяния и величественны планы?..

Слуга, ведущий Ирину, полугнома и сибиряка, заметно поморщился и бросил на дверь выразительный взгляд. У Сварога на мгновение мелькнула мысль, что где-то он уже слышал такой голос и подобные речи, но тут они подошли к дверям комнаты, где их ожидал сам хозяин дома, и славянин отвлекся от своего смутного воспоминания.

Барон

принял гостей в личном кабинете, что являлось знаком особого расположения. Кабинет был обставлен просто, без всяких вычурных предметов и дорогих безделушек, являя резкий контраст с жилищем графа Корнелиуса. Единственным украшением была висящая на стене картина, изображающая молодую девушку. Художник с большой тщательностью подошел к своему делу, аккуратно выписав каждую жемчужинку на ее роскошном платье и не пожалев времени на орнамент на гребне в волосах, но на ее лицо у рисовальщика, похоже, не хватило времени, и оно выглядело каким-то блеклым и неживым.

Хозяин дома – уже пожилой, но сохранивший гордую осанку истинного аристократа и отточенность движений прирожденного воина – вежливо поднялся навстречу гостям и пододвинул Ирине кресло. Его лицо не выражало никакой надменности, и держался барон с достоинством, но не заносчиво.

В комнате, к некоторому удивлению Ирины, находился еще один человек. Он был достаточно молод, хорош собой, и его умные черные глаза обежали всех троих гостей, надолго задержавшись на рабирийке, что вызвало на щеках девушки легкую краску, хотя смутить ее обычно было нелегко.

– Рад познакомиться с вами, месьоры, – Вик церемонно наклонил седеющую голову и живо обернулся к Ирине. – Давно я не видел тебя в столице, госпожа. Как далеко завели тебя дела Пятого департамента на этот раз?

– О, господин барон, наверно, даже не слышал такого названия – Дэлирам, – улыбнулась Ирина.

– Не слышал, – согласился барон. – Но буду опасаться этого места почище Серых Равнин, раз там творятся такие дела, что требуют твоего личного вмешательства, дорогая Ирина.

Рабирийка и Вик оживленно засмеялись, как старые знакомые.

– Как жаль, что моя жизнь катится к закату, – посетовал барон. – Рядом с такой женщиной хочется чувствовать себя молодым, хочется целовать тонкие пальчики и нашептывать в ушко комплименты…

– Ах, месьор Вик, ты до сих пор гроза женских сердец, – Ирина обворожительно погрозила барону пальцем. – Но сейчас не время для подобных вольностей. Ты знаешь, я хочу говорить с тобой о деле, господин барон.

– Увы, к такому старику, как я, девушки теперь ходят исключительно по делу, – развел руками Вик. – Что ж, я слушаю.

Ирина с недоумением посмотрела на барона и перевела взгляд на молодого человека, картинно облокотившегося на каминную полку и явно не собирающегося уходить.

– А, ты опасаешься моего молодого друга? – понял Вик. – Говори при нем, я ему доверяю. Это месьор Аррас из Аквилонии, мой дальний родственник – кажется,

сын троюродной сестры моей племянницы, я все время забываю, – барон непринужденно улыбнулся. – Год назад я ввел его ко двору Его Величества. Весьма неглупый молодой человек, ему грозит ослепительная карьера при дворе.

Аррас, ничуть не смущенный комплиментами сановного родственника, поклонился и вновь бросил взгляд на Ирину. В его черных глазах плясали искорки.

– Да, Аквилония чудесная страна, – невпопад ответила Ирина, с трудом отводя взгляд от загадочных глаз молодого человека.

– Вижу, Аррас уже произвел впечатление, – усмехнулся барон. – Осторожней, Ирина – у его ног уже половина знатных дам Берлина.

– Это не повод для гордости, месьор Вик, – заговорил Аррас, улыбаясь. Голос у него был мягкий и проникновенный, а улыбка была из тех, что заставляют женщин ощущать сладкую дрожь в груди.

– Да… так о деле… – Ирина с трудом собралась с мыслями. – Выслушай меня, барон. Быть может, кое-что тебе покажется странным, но не торопись не соглашаться со мной.

Полузакрыв глаза, Вик внимательно слушал повествование рабирийки о событиях последних дней. Шамсудин и Сварог молчали, хотя киммерийцу иногда очень хотелось вставить свои замечания, особенно в описании побега из Каземата, где роль славянина была прорисована, по его мнению, недостаточно четко. Аррас небрежно листал какой-то фолиант, но от Сварога не укрылось, с каким жадным вниманием аквилонец вслушивается в слова девушки.

Наконец, Ирина закончила и вопросительно взглянула на Вика. Тот задумчиво пошевелил губами, почему-то посмотрел на Арраса и, нахмурившись, обратился к девушке:

– Я, конечно, тоже заметил прискорбную перемену, произошедшую с нашим государем. Но ты, дорогая Ирина, утверждаешь невозможное. Если бы Нимеда подменили – это заметили бы многие. Ты придаешь слишком большое значение внешним деталям. Уверяю тебя, человек, сидящий сейчас на троне – это король Нимед и никто другой. Просто он по каким-то неведомым нам причинам изменил свою политику. Ты долго отсутствовала в Берлине, а после разлуки знакомые люди иногда кажутся другими. Я советую тебе испросить аудиенции у короля еще раз и самой убедиться, что все по-прежнему. Я глубоко уважаю твой ум, Ирина, но на этот раз ты ошиблась, – Вик покачал головой и сцепил руки. Сварог заметил, что костяшки пальцев барона побелели.

– А наследник? – в отчаянии воскликнула девушка-гуль. – Почему королева тайком отправила сына в Коф? Почему ее саму заключили в башню?

– У нас в последнее время происходит много вещей, которые раньше не происходили, – развел руками Вик. – Но это не доказывает, что на троне – не наш король. В конце концов, Нимед и Рэлея могли поссориться, и королева в отместку спрятала мальчика, сказав мужу, что он умер. Быть может, за это король и отправил жену в Каземат. Мы можем лишь осуждать его поступки – но не более.