Преступившие
Шрифт:
– Да ничего, Француз, – уклончиво ответил дхар. – Знаешь, дай мне запасные ключи от квартиры.
– Ради Бога, – кивнул Лунин. – Ну ладно, давайте сообразим, что нам известно. Так… Прежде всего – дверь – та, что я охранял. Это, скорее всего, дверь в комнату с установкой пространственной связи. Гостайна первой степени, вот меня и решили убрать. Логично… Дед еще говорил, что не знал о подключении Белого Дома… К тому же, я видел, с кем Президент переговаривался той ночью. Об этом сейчас не вспоминают…
– Хорош Президент, –
– Так он и не знал об этом, – не согласился Келюс. – Мало ли сволочей? Со скантром тоже ясно. Эта вещь стоит дикие деньги, вот Волков ее и похитил. Ему это просто – он ведь был начальником охраны. Наконец, документы. Волков решил прибрать их к рукам, чтобы продать или использовать для шантажа. Тоже логично… Итак, грязь, политика и никакой мистики.
– Никакой, – охотно поддакнул дхар. – У тебя топор есть?
– Вот, бином, – поразился Лунин. – Ты чего, за дровами собрался?
– За шишками, елы…
– Даешь, воин Фроат… Топор у меня есть – для разделки мяса. Он на кухне, в нижнем ящике. Ладно, Коре ничего рассказывать не будем: ни про дверь, ни про документы. Хватит и того, что ей и так известно…
С ним никто не стал спорить.
В эту ночь решили не дежурить, а лишь закрыться на засов. Где-то после двух ночи Келюс проснулся от стука входной двери. Мигом вскочив, он схватил браунинг и поспешил в коридор. Все было тихо, только на лестничной площадке слышался затихающий звук шагов.
Лунин обошел квартиру. Все, кроме Фрола, оказались на месте. Пораженный догадкой, Николай заглянул на кухню – топора не было. Это показалось уж совсем странным.
Келюс решил не спать и дождаться дхара, но все-таки задремал, а проснувшись поутру, обнаружил, что Фрол мирно дремлет, топор лежит в ящике, а дверь закрыта на задвижку. Не зная, как отнестись к ночному происшествию, он вышел на балкон покурить и, взглянув вниз, оторопел.
– Ого! – только и произнес он, заметив у подъезда две милицейские машины и немалую на этот ранний час толпу.
Пока Келюс одевался, милиция уже успела уехать, но, прислушавшись к разговорам, он быстро узнал о случившемся…
…В квартире уже все встали. Барон, стоя на балконе, делал гимнастику.
– Доброе утро, Николай, – поздоровался он, пружинисто приседая. – Что там случилось?
– Да так, ничего, – пробормотал Келюс. – Пьяного подобрали…
Фрол как раз выходил из ванной. Николай, отведя его в сторону, взял за плечо.
– Привет, Француз, – удивился дхар. – Чего-то случилось?
– Это ты скажи, что случилось, бином! – озлился Келюс. – Ты сегодня ночью выходил? Выходил? Ну?
– Ну! – кивнул Фрол.
– Там, внизу… Там внизу менты, знаешь?
– А откуда мне знать? – пожал плечами дхар.
– Откуда? – Лунин вздохнул. – Там крови – ведро целое! И рука…
– Верная? Друг индейцев, елы?
– Отрубленная. Человеческая!
– Не-а, – дхар поглядел Николаю прямо в глаза. – Это все гипноз, Француз. Слушай, чего было… Собаку помнишь?
– Какую? – безнадежно вздохнул Николай.
– Да вчерашнюю, черную такую. Не нравилась мне она. Мне дед про таких, елы, немало рассказывал. Ночью топор взял – и решил поглядеть. А она мне, елы, сразу в горло. Хотел достать, да, зараза, верткая. Вот по лапе, елы, и попало. Ушла…
– Да при чем тут лапа! – возмутился Келюс. – Там рука!
– Человеческая?
– Ну… – вспомнилась болтовня соседок, толпившихся у подъезда. – Говорят, какая-то странная. С когтями…
– Ну так пускай этим, в карету его, ветеринары занимаются, – невозмутимо пожал плечами Фрол. – И вообще, гипноз это, елы…
– Ладно, – сдался Лунин. – Объясни, черт с тобой.
– Это был руг-рит, – помрачнел Фрол. – Ну, оборотень. Наверное, Волков его оставил нас стеречь, пока он сам где-то мотается. Ты б его видел, Француз, песика этого… Вот чего, барону говорить не будем. И девке тоже…
– Чего ты ее невзлюбил? – удивился Келюс. – Ты чего, бином, женоненавистник?
– Ага, – сразу согласился дхар, уклонившись от дальнейших комментариев.
…Завтракали молча. Келюс все еще приходил в себя после случившегося. Фрол невозмутимо помалкивал, барон, похоже, что-то почувствовав, тоже молчал. Кора казалась невеселой и, пожаловавшись на отсутствие аппетита, почти не притронулась к яичнице, приготовленной Корфом. Михаил, отнеся это к своим кулинарным способностям, расстроился.
После завтрака Лунин категорически заявил, что более сидеть в квартире не собирается и намерен погулять. С ним согласились, но при условии, что гулять будут недолго, а в город пойдут все вместе. Кора промолчала, однако, когда все уже выходили из квартиры, внезапно заявила, что у нее кружится голова. Келюс, подумав, предложил ей остаться, принять таблетку и полежать. На том и порешили.
Втроем они направились к центру, но не прошли и километра, как Фрол неожиданно вспомнил, что у него имеется срочное дело. Игнорируя удивленные расспросы Лунина, дхар, велев барону не отходить от «Француза» ни на шаг, сделав крюк, быстрым шагом вернулся в Дом на Набережной.
Он не стал вызывать лифт, а поднялся по лестнице, ступая настолько тихо, что даже подъездные кошки замечали его не сразу. Подойдя к двери, он прислушался, затем быстро провернул ключ в замке и проник в квартиру. Осмотревшись, дхар прошел в кабинет и замер на пороге…
…Книги были сброшены на пол, ящики стола выдвинуты, с дивана сорвана спинка. Кора, внимательно изучавшая содержание очередной коробки, взятой из тумбы стола, настолько увлеклась, что даже не заметила Фрола.
– Ладно, – бросил дхар, с отвращением глядя на девушку. – Приплыли, елы…