Преступление без смысла
Шрифт:
Глеб вжался в кресло — недостатком воображения он не страдал… А от слова «ядерные» и вовсе свело живот.
Законодержец между тем продолжал:
— Расчёт сообщников Коротова прост: неволшебка узнаёт о магах, правительства аномалок паникуют и бьют первыми… скажем, с помощью спиритусов класса «демон»: духи отключат электричество во всех столицах мира, или убьют президентов всех государств… Никакая охрана не спасёт — какой от неё толк, если убийца сквозь стены ходит? Спиритусы устроят любые диверсии: автокатастрофы, обрушения
— Но это же безумие… — прошептала Эми.
— Для нас — безумие, — признал Вадим Сергеевич. — Для тех, чьи близкие погибнут — тоже безумие… Но безумие не кажется страшным, если сидишь в кабинете и смотришь на карту, а не на дымящиеся руины.
Госпожа Сайто кашлянула:
— И вы хотите сказать, что помешать этому можем только мы? Двое подростков, пара законодержцев, почти лишившихся работы, и старая алкоголичка?
— Вы ещё про меня забыли, — подал голос Баюн.
Ему никто не ответил, и стало удручающе тихо. Выехав из тоннеля, машина помчалась к окраинам Близбора.
***
Когда на дом госпожи Сайто напали, тот, кто за этим стоял, готовился к важной беседе. Впрочем, сейчас он не стоял, а сидел.
На стенах светились зеркала-мониторы — Коротов не выключал их даже ночью. В эту комнату, расположенную под его особняком, стекалась информация: юристы доносили о сделках конкурентов, папарацци присылали компроматы, финансисты делились биржевыми прогнозами. Коротов знал, что информация — ценный ресурс, и умел ею пользоваться.
Но в зеркалах сейчас были не биржевые котировки, не компромат на врагов и не подробности их сделок: в каждом зеркале, разделённом на сектора, были лица.
Мужчины и женщины.
Люди пожилые и средних лет.
С европейскими и азиатскими чертами.
На ком-то была чалма, тюбетейка или феска, на одной женщине — хиджаб. Кто-то был бледен, чья-то кожа напоминала цветом каштаны.
Коротов знал их поимённо. Эти лица, такие разные, объединяло одно: твёрдый и властный взгляд.
Перед креслом миллиардера стоял стол со стаканом воды. Взяв стакан, Коротов сделал глоток. Разговор будет трудным — лёгких разговоров с этими людьми не бывает.
— Как я понимаю, проект близок к завершению, — донеслось из зеркала.
— «Ключ» готов, — помедлив, миллиардер добавил: — Но вы ведь и так это знаете.
— Знаем, — теперь голос был женским. — Мы также знаем о возникших у вас проблемах.
Коротов приподнял бровь:
— Неужели?
— Один из ваших сотрудников разобрал «Ключ», чуть не выкрав кристалл. А следом явилась его сестра.
Лицо Коротова не дрогнуло. Оправданий от него не дождутся: иногда
Когда стало ясно, что ответа не будет, из зеркала прозвучало (голос был мужским, но сварливым):
— А ещё вы позволили спиритусу похитить сразу троих! Мало того — один из них знаменитость, а дух был вашим фамильяром, что сделало вас подозреваемым! Не понимаю, как вы могли так просчитаться!
Это стало сигналом для других: из зеркал посыпались упрёки. Когда они стихли, Коротов сказал:
— Что ж, отвечу по порядку. Во-первых, по поводу кражи: она была обречена на провал, и дальнейшие события это доказали. Не скрою, моя охрана недоглядела, но теперь рядом с «Ключом» дежурят пятнадцать магов и десять спиритусов класса «демон». Лаборатория, где хранится «Ключ» — одно из самых безопасных мест в мире.
Коротов выдержал паузу — достаточную, чтобы придать вес словам, но слишком короткую, чтобы кто-то возразил — и продолжил:
— Что до нейтралов, похищенных Бальдом: нам требовались ещё три ауры, и скорость была важнее осторожности. Законодержцы обо мне узнали? Что ж, ну и пусть: когда я попаду в Лесовье, им уже станет не до нас.
Возражений не было — лишь ворчание. Заговорила пожилая китаянка:
— Только если вы подчините Перуна… Впрочем, не подчините вы, это сделает наш человек.
Взгляд Коротова выдал отвращение — он знал, о ком идёт речь. А новый собеседник спросил:
— Но раз «Ключ» уже готов, то чего же вы ждёте? Экспедицию в Лесовье можно отправить уже сейчас!
— Сегодня день рождения моей дочери, — миллиардер вновь отпил из стакана. — К завершению плана я приступлю вечером. После пяти лет ожиданий один день роли не сыграет.
— А зачем вам отправляться туда самому? Пошлите своих людей.
Коротов улыбнулся, но радости в улыбке не было:
— Этот вопрос я давно для себя решил. Есть дела, которые нельзя никому поручать.
Совещание продлилось недолго. Поблагодарив всех (Коротов с детства привык помнить об этикете), он вышел из комнаты и за порогом остановился. На стене блестел рисунок, выложенный изразцами: змея, обвившая чашу. Символ медицины будто ждал его: когда Коротов коснулся чаши, глаза змеи загорелись, и часть стены отъехала в сторону.
Он вошёл в комнату, где тоже мерцало зеркало — но уже не на стене, а в светившемся пентаграммой полу. За зеркальным кругом царил полумрак. В секторах пентаграммы были цифры, символы, линии; будь здесь врач, он бы узнал их — ЭКГ, частота дыхания, пульс… А в центре круга стояла кровать, где лежала женщина: в белом платье, со светлыми волосами она казалась принцессой, ждущей, что её разбудят.
Коротов сел на кровать и очень тихо сказал:
— Как бы всё ни сложилось, такой я тебя больше не увижу… Если вернусь, то лишь с тем, что сделает тебя прежней.