Преступление победителя
Шрифт:
— Нет.
— Не думаете ли вы, что империя сможет выжить, если откажется от некоторых грязных приемов? Не думаете ли вы, что императрица сумеет править, не запятнав руки?
— Нет.
Император задвинул ящик. Щелчок показался Кестрел грохотом.
— Но тогда что мне остается, кроме разочарования? Прискорбного разочарования. Я был о вас лучшего мнения.
— Позвольте мне исправить свою ошибку. Пожалуйста. Я хорошо разговариваю по-герански, и мое присутствие побудило пленника к разговору. Если бы я могла допросить его...
—
— Что?
— Мертв, как и информация, которой он обладал.
— Как он умер?
Император раздраженно взмахнул рукой.
— Заражение. Лихорадка. Ведро с испражнениями.
— Я не понимаю.
— Тюрьма строилась с таким расчетом, чтобы не позволить пленникам совершить самоубийство. Но тот человек — Тринн — был умным. Решительным. Отчаянным. Этих качеств достаточно, чтобы решиться заразить открытую рану, опустив руку в ведро с отходами.
Тошнота грозила вернуться. Как и вина — неприятный привкус в глубине горла.
Император вздохнул. Он опустился в кресло и жестом пригласил девушку сесть напротив. Кестрел, едва стоявшая на ногах, повиновалась.
— Вы знакомы с такими людьми, как он. Как вы думаете, стал бы он прибегать к подобным мерам, чтобы защитить валорианского сенатора, который заплатил ему с целью узнать, как следует голосовать?
— Нет, — произнесла Кестрел. Любой другой ответ прозвучал бы фальшиво.
— Как вы думаете, кто нанял его?
— Возможно, восток. У них должны быть здесь шпионы.
— О, так и есть.
Император задержался на ней взглядом. Он не ждал ответа, но хотел знать, выскажет ли Кестрел вслух то, в чем он уже не сомневался.
— Он работал на Геран, — медленно ответила Кестрел.
— Разумеется. Скажите мне, способен ли их предводитель вдохновить? Я никогда с ним не встречался. Но вы были его пленницей. Считаете ли вы, что этот новоиспеченный губернатор обладает... харизмой? Притягательностью и силой, которые могут заставить людей пойти ради него на крайний риск?
Кестрел с трудом сглотнула.
— Да.
— Я хочу вам кое-что показать. — Император указал на ящик, который несколько минут назад закрыл. — Принесите то, что там внутри.
Это была золотая монета с отчеканенным на ней профилем императора.
— Я приказал, чтобы эту серию выпустили в честь вашей помолвки, — сказал он. — Переверните монету.
Кестрел исполнила приказ. То, что она увидела, повергло ее в ужас. Это было изображение скрещенных спиц для вязания.
— Вы знаете, что это?
Кестрел помедлила, прежде чем ответить:
— Это символ Джадис.
— Да. По-моему, это прекрасная сказка, чтобы связать ее с вами.
Джадис была воительницей из старинной валорианской легенды. Лейтенантом. Её армия была разбита, а сама она взята в плен вражеским полководцем, который добавил её к своему гарему. Ему нравились все его женщины, но у него появилось особое пристрастие к валорианке. И всё же он не был глупцом. Её приводили к нему обнажённой,
— Что это? — спросил он.
— Это для тебя, — ответила Джадис. — Тебе понравится, вот увидишь.
Шерстяное изделие росло от месяца к месяцу. Оно стало поводом для своего рода шутки: он спрашивал, что она вязала: носок, тунику, плащ? Её же ответ всегда был одинаков.
— Увидишь, тебе понравится.
Однажды ночью в своей палатке, спустя много времени после того, как он перестал связывать девушку, главнокомандующий спросил её:
— Ты знаешь, что за битва произойдёт завтра?
— Да, — ответила Джадис.
Главнокомандующий планировал нанести удар в самое сердце Валории. И у него были все шансы на успех.
— Ты, должно быть, ненавидишь меня за это.
— Нет.
При звуке этого слова у него на глазах выступили слезы. Он хотел рыдать, прижавшись к коже Джадис. Он не поверил своей пленнице.
— Любовь моя, — сказала Джадис, — я почти закончила твой подарок. Позволь мне довязать его здесь, рядом с тобой. Он принесёт тебе удачу в бою.
Её слова рассмешили мужчину, он не мог даже вообразить, каким образом он должен был носить этот уродливый комок шерсти. Но воспоминание о том, как упорно она продолжала своё жалкое занятие, было ему приятно. Пусть у неё не было ни малейшего умения вязать, само усердие было подтверждением её преданности.
Главнокомандующий подошёл ко входу в палатку и приказал принести корзинку с её вязанием.
Он поставил корзинку у кровати и снова насладился девушкой. Потом она села вязать возле него. Тихий перестук спиц навевал на главнокомандующего сон.
— Ты ещё не закончила? — спрашивал он.
— Закончила. Только что.
— Но что это?
— Ты не видишь? Тебе не нравится? Посмотри повнимательнее, любовь моя.
Он наклонился, и тогда Джадис вонзила спицы ему в горло.
Монета потяжелела в ладони Кестрел. У девушки перехватило дыхание.
Император сказал:
— Мы говорили ранее о твоём пребывании в плену у Арина.
— Всё было совсем не так, — она сжала монету. — Я не Джадис.
— Не так? Я слышал, губернатор довольно привлекателен.
— Я так не думаю. — Во всяком случае, не думала сначала. Как жалко, что она не видела настоящего Арина. Насколько хуже стало, когда она поняла, кто он. И как ужасно она чувствовала себя сейчас, когда он был для нее потерян, а император выспрашивал ее тайны. — Он никогда не был моим любовником. Никогда.