Преступление в Орсивале
Шрифт:
— Эй, Гулар! Гулар! Поднимись-ка сюда.
Потом он обернулся к мисс Фэнси, которая была в таком ужасе и смятении, что не смела ни задавать вопросы; ни возмущаться.
— Скажите, — спросил он, — сколько Треморель заплатил вам за эту услугу?
— Десять тысяч франков, сударь, но это мои деньги, клянусь вам, он давно уже обещал мне их, чтобы я могла встать на ноги. Он обязался…
— Хорошо, хорошо, никто их у вас не отнимет.
Он указал ей на вошедшего Гулара.
— Отведите этого господина к себе домой. Возьмите пакет, который передал вам Гепен, и сейчас же отправляйтесь в Корбейль. Только без глупостей, — грозно прибавил он, — не то берегитесь.
Привлеченная
— Боже мой, что случилось? — испуганно спросила она у Лекока.
— Ничего, сударыня, во всяком случае, ничего такого, что бы касалось вас. Засим до свидания и примите мою признательность, а теперь нам пора.
XXVI
Когда Лекок спешит, он ходит быстро. Вот и сейчас он почти летел по улице Лоретской Богоматери, улице, которую приходится мостить чаще всех улиц в Париже, так что папаша Планта едва поспевал за ним.
Все убыстряя шаг, с головой уйдя в раздумья о том. какие меры принять, чтобы обеспечить наибольший успех своим планам, сыщик продолжал свой монолог, обрывки которого время от времени удавалось уловить старому судье.
— Все идет прекрасно, — бормотал он, — все будет в порядке. Слыханное ли дело, чтобы кампания, начавшаяся столь удачно, не увенчалась успехом! Если Акаб уже в кабачке, если кто-нибудь из моих посланцев принес нужные сведения, нынче же вечером с преступлением в «Тенистом доле» все станет ясно, все определится, а через неделю никто уже не вспомнит об этой истории.
В конце улицы, напротив церкви, сыщик внезапно остановился.
— Прошу прощения, сударь, — обратился он к орсивальскому мировому судье, — что столько времени таскал вас за собой и заставлял делить тяготы моего ремесла, но, не говоря уж о том, что вы могли оказаться мне весьма полезны у мадам Шарман, ваше присутствие становится мне совершенно необходимо теперь, когда мы всерьез беремся за Тремореля.
Они перешли на другую сторону и вошли в кабачок на углу улицы Мучеников.
Хозяин, который за цинковой стойкой разливал по литровым бутылкам содержимое огромного кувшина, был, казалось, изрядно удивлен, видя в своем заведении двух посетителей, принадлежащих, судя по их внешности, к высшим классам общества. Но Лекок, подобно Алкивиаду [20] , был везде у себя дома и везде говорил на языке тех, к кому пришел.
20
Алкивиад (ок. 450–404 до н.э.) — афинский стратег во время Пелопоннесской войны, пользовался популярностью в народе благодаря щедрости и умению вести себя на равных с представителями любых слоев. Обвиненный своими политическими противниками в преступлении против религии, бежал в Спарту, где полностью перенял образ жизни спартанцев, в корне отличавшийся от афинского.
— Скажите-ка, не у вас ли собралась компания человек в восемь — десять, которые поджидают своих приятелей?
— Да, сударь, эти господа пришли примерно час назад.
— Они сейчас в отдельном кабинете, что в глубине дома, не так ли?
— Именно так, сударь, — ответил кабатчик с внезапной почтительностью.
Он не знал наверняка, что за человек его расспрашивает, но нюхом учуял в нем важную персону из префектуры полиции. Поэтому он ничуть не удивился, что этот изысканный
При появлении Лекока и папаши Планта все почтительно встали, а те, кто оставался в шляпах или фуражках, тут же их сняли.
— Превосходно, господин Акаб, — обратился сыщик к человеку, который, по-видимому, возглавлял этот отряд, — вы точны, я вами доволен. Мне вполне достаточно будет шестерых из ваших людей, тем паче что я вижу здесь трех человек, которых посылал сегодня с поручением.
Г-н Акаб поклонился, радуясь, что снискал одобрение начальника, который обычно не слишком-то щедр на похвалы.
— Потерпите еще минуту, — продолжал Лекок, — дальнейшие мои распоряжения будут зависеть от донесений, которые я услышу.
Затем он обратился к троице, которую посылал утром к торговцам мебелью:
— Кому из вас удалось что-либо разузнать?
— Мне, сударь, — отозвался высокий молодой человек с бледным лицом и чахлыми усиками типичного парижанина.
— Опять ты, Зеленец? Право же, друг мой, тебе везет. Пойдем в соседний кабинет, но сперва скажи хозяину, чтобы принес нам бутылку вина, да пусть проследит, чтобы нас не беспокоили.
Вскоре все распоряжения были исполнены, и Лекок, усадив папашу Планта, самолично запер дверь на символическую задвижку.
— Теперь рассказывай, — велел он подчиненному, — и будь краток.
— Сударь, я понапрасну показывал фотографию доброму десятку торговцев, но наконец ее опознал один солидный мебельщик на улице Святых Отцов, в Сен-Жерменском предместье; его зовут Реш.
— Постарайся передать мне слово в слово все, что он тебе сказал.
— Это, сказал мебельщик, портрет одного моего клиента. Он пришел ко мне с месяц назад и сказал, что ему нужна полная обстановка — гостиная, столовая, спальня и все прочее — для небольшого особняка, который он только что снял. Он не торговался и поставил только одно условие: чтобы все было готово, привезено, расставлено, шторы повешены, ковры постелены не позже чем через три недели, то есть к прошлому понедельнику.
— Каков был счет?
— Восемнадцать тысяч франков, половину авансом, остальное в день доставки.
— Кто платил во второй раз?
— Слуга.
— Как отрекомендовался этот господин?
— Как Джеймс Уилсон, но господин Реш сказал мне, что на англичанина он не похож.
— Где он живет?
— Мебель была доставлена в особняк на улице Сен-Лазар, номер …, возле Гаврского вокзала.
На лице Лекока, сперва изрядно озабоченном, изобразилась неподдельная радость. Его охватила законная и естественная гордость полководца, который видит, что военная хитрость удалась и врагу грозит поражение. Он позволил себе фамильярно хлопнуть старого судью по плечу и произнес только одно слово:
— Попался!
Но Зеленец покачал головой.
— Я в этом не уверен, — сказал он.
— Почему?
— Как вы сами понимаете, сударь, поскольку адрес узнал, а время еще оставалось, я сходил осмотреть место, то есть этот особняк.
— И что же?
— Человека, который его снял, действительно зовут Уилсон, но на фотографии изображен не он, это точно.
Мировой судья не сумел скрыть разочарования, но Лекок не так легко поддавался отчаянию.
— Откуда у тебя эти сведения? — спросил он полицейского.