Преступления и призраки (сборник)
Шрифт:
В клубе Ватье
К концу сентября могучие старые дубы Селинкорта, доставшиеся Тревору по наследству, перешли в распоряжение подрядчика, а их бывший владелец, восстановив наконец свой баланс у банкиров, сумел раздать почти все долги. Уже через день сэр Джон Хоукер, с распиской сэра Чарльза на шесть тысяч фунтов в кармане, ехал верхом по большой дороге близ Ньюмаркета. Конь его, крупный вороной жеребец, был столь же могуч и мрачен, как всадник. Хоукер был погружен в размышления о своих пошатнувшихся делах, обдумывая малейшие возможности раздобыть денег. Тут он расслышал стук копыт за спиной. Это был Билли Джейкс собственной персоной, на широко известном низкорослом гнедом.
– Добрый вечер, мой благородный спортсмен, – сказал букмекер. – Я
– Какой сделки? О чем вы толкуете?
– О вашем письменном обязательстве выплатить три тысячи. Я знаю, что деньги вы получили.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Держитесь подальше от меня, не то познакомитесь с вот этим охотничьим хлыстом!
– А, вот как вы повели игру? Давайте-ка разберемся. Вы отрицаете, что подписали эту бумагу?
– Эта бумага у вас с собой?
– А вам-то что?
Нет, не слишком мудро поступил Билли Джейкс, появившись в одиночку на деревенской проселочной дороге рядом с самым опасным существом в Англии. Впервые алчность перевесила осторожность хорька… Быстрый взгляд темных мрачных глаз направо-налево, и тяжелая рукоять хлыста с хрустом обрушилась на голову букмекера. Вскрикнув, он свалился с гнедого, а в следующий момент Дьявол спрыгнул на землю и, удерживая левой рукой за уздечку своего рвущегося прочь коня, правой принялся торопливо обшаривать карманы лежащего навзничь человека. Через минуту он выругался от досады: несмотря на допущенную оплошность, Джейкс не был настолько глуп, чтобы взять расписку с собой. Хоукер поднялся, взглянул на лежащего без сознания врага и медленно прочертил своей шпорой его лицо. Затем, не мешкая более, вскочил в седло и помчался в Лондон, оставив скрюченное и истекающее кровью тело в пыли на дороге. Он ликовал и смеялся, потому что месть была сладка для него и редко пропускал он возможность отомстить. Что мог поделать Джейкс? Подать на лорда в суд за избиение? Суд сочтет случившееся лишь обычной стычкой, дракой, какие повсеместно случались в те жестокие времена. Если хорек все-таки рискнет раздуть историю с картой и распиской, теперь это уже было дело прошлое, и кто воспримет всерьез россказни пользующегося дурной славой букмекера против одного из самых известных людей Лондона? Это же явная подделка и шантаж! Поглядывая на испачканную кровью шпору, Хоукер испытывал глубокое удовлетворение: он славно потрудился этим утром!
Джейкса нашел какой-то прохожий; этот добрый человек помог раненому подняться на ноги и доставил, все еще оглушенного, в Ньюмаркет. Там пострадавший провалялся три дня в гостинице, не поднимаясь с постели, приходя в себя от полученных ран и унижения. На четвертый он добрался до Лондона и вечером побывал в Олбани, где постучался в дверь с начищенной до блеска медной дощечкой, на которой красовалось имя сэра Чарльза Тревора.
Был первый вторник месяца – день, когда собирался совет клуба Ватье. Шестеро членов совета уже прохаживались туда-сюда по просторной гостиной, где на стенах висели картины в солидных рамах, а отлично отполированная мебель красного дерева красиво контрастировала с огромным темно-красным киддерминстерским ковром [68] , устилавшим пол. Стол в форме полумесяца, занимавший дальний конец комнаты, еще пустовал. Герцог Бриджуотер, великолепный румяный старичок, седовласый, но бодрый, тяжело опираясь на трость с янтарным навершием и прихрамывая, вошел и любезно поклонился собравшимся членам совета.
68
Киддерминстерский ковер – особый вид безворсового ковра, имеющего один и тот же рисунок с обеих сторон, что позволяет переворачивать его, получая как бы два вместо одного. Их начали впервые производить в городке Киддерминстер (Kidderminster) еще в 1735 г. Они были дешевле ворсовых ковров ручной работы и быстро стали популярны, особенно в общественных
– Как ваша подагра, милорд?
– По временам беспокоит, хотя я все еще способен вдеть ногу в стремя. Но давайте лучше займемся делами.
Герцог занял место, отведенное ему как председателю, посередине полумесяца. Поднеся к глазам свой лорнет, он огляделся и спросил:
– А где лорд Фоли?
– Он на скачках, сэр. Его сегодня не будет.
– Негодник! Он слишком легкомысленно относится к своим обязанностям. Я и сам предпочел бы отправиться на скачки, но долг…
– Мы, пожалуй, все предпочли бы скачки!
– А, это вы, лорд Рафтон? Как поживаете? Полковник Д’Акр! Банбери, Скотт, Пойнц, Ванделер, доброго дня всем вам! Где же сэр Чарльз Тревор?
– Он в комнате отдыха, – пояснил лорд Рафтон. – Ждет, когда вы пригласите его, ваша светлость. Дело в том, что у него имеется личная заинтересованность в представленном к рассмотрению деле, и потому он почел за лучшее не участвовать в обсуждении.
– Деликатно, весьма деликатно! – герцог взял лист с записью пунктов повестки дня и уставился на него через лорнет. – О Господи! Член клуба обвиняется в шулерстве! И кто – сэр Джон Хоукер! Один из лучших наших людей! Очень, очень прискорбно! Кто обвинитель?
– Букмекер по имени Джейкс, ваша светлость.
– Знаю такого. Арендует угол у Тома Крибба. Большего мошенника свет не видывал. Однако рассмотреть заявление придется. Кто принимал жалобу к рассмотрению?
– Меня попросили заняться этим делом, – сказал лорд Рафтон.
– Я не уверен, – задумчиво протянул герцог, – что мы правильно поступаем, прислушиваясь к обвинениям против члена нашего клуба, исходящим от такого субъекта. Почему бы ему не обратиться в суд?
– Я полностью согласен с вами, ваша светлость, – заметил важного вида мужчина, усаживаясь слева от герцога. Это был генерал Скотт, о котором поговаривали, будто он, живя на хлебе и воде, выигрывал ежегодно тысяч десять у своих менее трезвых сотоварищей. – Однако следует учесть, сэр, что жертвой шулерства был назван сэр Чарльз Тревор, член нашего клуба. Притом вопрос был поднят не самим сэром Чарльзом. Между упомянутым Джейксом и сэром Джоном Хоукером недавно произошла бурная ссора, и жалоба – ее последствие.
– Значит, букмекер хочет отомстить, – констатировал герцог. – Дело требует чрезвычайной осторожности. Полагаю, нам следует сперва побеседовать с сэром Чарльзом Тревором. Пригласите сэра Чарльза!
Члены совета заняли места за столом. Рослый лакей в красной бархатной ливрее вошел, выслушал приказание и исчез. Через минуту Тревор, добродушный и улыбающийся, предстал перед советом.
– Добрый день, сэр Чарльз, – приветствовал его герцог. – Перед нами поставлен весьма болезненный вопрос…
– Весьма болезненный, ваша светлость, – согласился сэр Чарльз.
– Насколько я мог понять из повестки дня, третьего мая сего года вы встретились с сэром Джоном в гостиной у Крибба и сыграли с ним в карты, со ставкой в три тысячи фунтов?
– Мы договорились на единственную попытку, ваша светлость.
– И вы проиграли?
– К сожалению.
– А не возникали у вас в ходе игры какие-либо подозрения?
– Ни малейших.
– Значит, у вас нет никаких претензий к сэру Джону?
– Личных – нет. Но у других людей есть что сказать.
– Хорошо, впоследствии мы выслушаем и их. Извольте сесть, сэр Чарльз. Даже если вы не будете сегодня голосовать, никто не возражает против вашего присутствия. Сэр Джон пришел?
– Да, сэр.
– А свидетели?
– И они также, сэр.
– Итак, джентльмены, нам, несомненно, придется провести крайне серьезное расследование, тем более серьезное, что сэр Джон – человек с тяжелым характером. Однако делать исключения из правил нельзя ни для кого, к тому же нас здесь довольно много, и все мы, на мой взгляд, имеем достаточный вес в обществе, чтобы довести дело до справедливого завершения. – Он позвонил в колокольчик, вызывая лакея. – Поставьте стул вот здесь, в центре, и сообщите сэру Джону Хоукеру, что совет приглашает его сюда.