Преступления и призраки (сборник)
Шрифт:
– Папа! – позвал Щекастик.
– Да, сын.
– Как ты думаес, розы нас знают?
Щекастик, хоть и вредный озорник, умеет выглядеть такой безупречно невинной маленькой личностью, притягивающей восторженные поцелуи, что кажется, будто он и в самом деле гораздо ближе к милым тайнам природы, чем старшие. Однако Папа был в материалистическом настроении.
– Нет, сын; как могут розы нас знать?
– Большая желтая роза в углу у ворот меня знает.
– Откуда тебе это известно?
–
Паренек расхохотался.
– Это был просто ветер, Щекастик.
– Нет, не был, – сказал Щекастик убежденно. – Никакой там не был ветер. Малютка там была. Была же, Малютка?
– Гоза нас узнала, – серьезно отозвалась Малютка.
– Звери нас узнают, – сообщил Паренек. – Но звери бегают и шумят. Розы не шумят.
– Шумят. Они шелестят.
– Гозы селестят, – сообщила Малютка.
– Это не живой шум. Это всеравношный шум. Не как Рой, который лает и еще по-другому, по-разному шумит все время. Представь, что на тебя бы все розы вдруг залаяли. Папа, ты нам расскажешь о животных?
Вот и еще одна черта ребенка, возвращающая нас к древней жизни в племени, – неистощимый интерес к животным, некое отдаленное эхо тех долгих ночей, когда дикари сидели вокруг костров, таращились наружу в темноту и шептались обо всех чуждых и смертоносных существах, которые боролись с ними за господство на Земле. Дети любят пещеры, любят костры и еду под открытым небом и любят поговорить о животных – все это следы очень далекого прошлого.
– Какое самое большое животное в Южной Америке, папа?
Папа, устало: «Ох, не знаю».
– Наверное, слон должен быть самый большой?
– Нет, сын, в Южной Америке их нет.
– Ну, тогда носорог?
– Нет, там их нет.
– Ну, а кто там есть, папа?
– Ну, голубчик, ягуары там есть. Думаю, ягуар самый большой.
– Тогда он должен быть тридцать шесть футов в длину.
– Нет-нет, сын, примерно восемь или девять футов вместе с хвостом.
– Но в Южной Америке есть боа-констрикторы тридцать шесть футов длиной.
– Это совсем другое.
– Как ты думаес, – спросил Щекастик, широко открыв большие серьезные серые глаза, – был когда-нибудь боа-стриктор длиной сорок пять футов?
– Нет, голубчик, никогда о таком не слышал.
– Может, был, но ты о нем не слыхал. Как ты думаес, ты бы слыхал о боа-стрикторе сорок пять футов длиной, если бы он был в Южной Америке?
– Что ж, может и был такой.
– Папа, – сказал Паренек, продолжая перекрестный допрос с живой непосредственностью ребенка, – может боа-констриктор проглотить маленького зверя?
– Да, конечно может.
– А может он проглотить ягуара?
–
– Ну тогда, – спросил Щекастик, – может ягуар проглотить боа-стриктора?
– Глупый ты осел, – сказал Паренек. – Если ягуар всего девять футов длиной, а боа-констриктор – тридцать пять футов длиной, так изо рта у ягуара знаешь сколько торчало бы? Как он может такое проглотить?
– Он бы откусил, – отозвался Щекастик. – А потом еще кусок на ужин, и еще – на завтрак… но послушай, папа, стриктор не мог бы проглотить дикобраза, правда? У него все горло будет болеть до самого низа.
Громкий смех и долгожданный отдых для Папы, который отвернулся к своей газете.
– Папа!
Он отложил газету с видом сознания своей добродетели и разжег трубку.
– Что, голубчик?
– Какую ты самую большую змею видел когда-нибудь?
– Да ну их, змей! Я от них устал.
Но дети от них никогда не уставали. Снова наследственность, ибо змея для древесного человека была самым страшным врагом.
– Папа из змеи суп сварил, – сообщил Паренек. – Расскажи нам о той змее, папа.
Детям рассказы больше всего нравятся в четвертый или пятый раз, так что без толку говорить, вы, мол, все уже знаете. Самая лучшая история – та, которую можно проверить и поправить.
– Ладно, голубчик, к нам заползла гадюка, и мы ее убили. Потом нам понадобилось сохранить скелет, а мы не знали, как получить его. Сначала мы думали было ее закопать, но это казалось слишком медленно. Тогда мне пришла мысль разварить мясо гадюки на костях, и я взял старую жестянку из-под мяса, мы положили туда гадюку, налили немного воды и поставили на огонь.
– Вы ее на крючок повесили, папа.
– Да, мы повесили ее на крюк, на какой вешают горшок с кашей в Шотландии. А потом, только она там побурела, вошла жена фермера и подбежала смотреть, что это мы готовим. Когда увидела гадюку, то решила, что мы собрались ее есть. Закричала: «Ах вы, черти немытые!» – схватила жестянку своим передником и выкинула в окно.
Новые взрывы детского смеха, а Щекастик повторял «Вы, чегти немытые!», покуда Папе не пришлось хлопнуть его не всерьез по затылку.
– Расскажи еще что-нибудь о змеях, – закричал Паренек. – Ты действительно страшную змею когда-нибудь видел?
– Такую, от которой почернеешь и умрешь за пять минут, – уточнил Щекастик. Самая ужасная вещь всегда привлекает Щекастика.
– Да, мне пришлось видеть кое-каких ужасных созданий. Однажды в Судане я дремал на песке, как вдруг открываю глаза – а тут жуткое существо, вроде огромного слизняка с рогами, короткое и толстое, около фута в длину, передо мной ползет прочь.
– Кто это был, папа? – шесть взволнованных глаз обратились к нему.