Преступления инженера Зоркина
Шрифт:
На аэровокзале «приятели» расстались. Зоркин не пригласил Пулатова к себе, сославшись на то, что ютится с женой в жалкой каморке на окраине города. Но тут же заверил, что как только получит новую квартиру, которую ему обещали дать буквально на днях, то позвонит Азизу домой, пригласит его на новоселье.
Азиз, беседуя с Зоркиным еще на аэровокзале, облегченно вздохнул, приметив знакомую фигуру молодого оперативника лейтенанта Юры Званцева, который стоял далеко в стороне и словно от нечего делать разглядывал прохожих. Каждый, кто обратил бы внимание на зеленого юнца, торчащего
Приближаясь к автобусу, Пулатов краем глаза продолжал наблюдать за Званцевым. Тот смотрел поверх его головы, следя за полетом голубя. Белый турман, купаясь в темно-синем океане, в глубине которого полыхал золотой шар солнца, вдруг камнем пошел вниз. Глаза Юры скользнули за ним, и в этот момент Званцев перехватил условный знак капитана — тот потер пальцами мочку левого уха. Лейтенант повернулся в сторону стоянки такси, провел расческой по взъерошенным волосам и в который раз поднес руку с часами к лицу. Машина, где сидел Зоркин, тронулась с места. За ней рванулось второе такси. Когда «Волга» промчалась мимо Юры, сквозь заднее стекло можно было увидеть мускулистую фигуру и безмятежно спокойное лицо Мурата Файзиева.
Званцев еще раз огляделся, махнул рукой, что можно было посчитать за знак отчаяния: «Она не придет», пошел прочь с площади. Его задача была выполнена.
Подполковник Чернов с нетерпением ожидал приезда капитана Пулатова. Азиз за время пребывания в Трускавце несколько раз разговаривал с Сергеем Георгиевичем по телефону, передавая в общем, что результатов пока нет, но он не теряет надежды. Теперь Пулатов должен был сделать подробный доклад о поведении «инженера» Зоркина на курорте, а потом на оперативном совещании следовало детализировать каждый факт, каждое слово преступника.
Азиз докладывал по меньшей мере часа два. День за днем, проведенные Зоркиным на курорте, представали перед подполковником словно нарисованные на картине. Чернов и Пулатов снова и снова оценивали каждое движение бровей «инженера», произнесенные им фразы, пытались найти то, что искали, скрупулезно исследуя многословные откровения Василия, которые почти наизусть затвердил молодой капитан.
И когда Азиз коснулся вопроса о деньгах, подробно передав сетования Зоркина на то, что обычно из отпуска возвращаешься домой с последним рублем, подполковник удовлетворенно прикрыл глаза.
— Значит, скоро «инженер» наметит новую кражу, — сказал он, обращаясь одновременно и к себе, и к Пулатову. — Как считаешь?
— К этому идет, Сергей Георгиевич, — ответил Азиз. — Ведь с момента последней магазинной кражи прошло четыре месяца. К тому же незадолго перед отъездом с курорта Зоркин раза два обмолвился, что после возвращения из отпуска надеется получить большую премию якобы за открытие нового месторождения. Вот тогда, — говорит, — приглашу тебя, Азиз, на новоселье. Гульнем на славу.
— Про премию упоминал? —
На лицах офицеров в тот же миг вспыхнули иронические улыбки и погасли. Глаза оставались серьезными: подполковник и капитан понимали, что теперь необходимо еще тщательнее следить за грабителями, не выпускать ни на минуту из глаз «инженера»и «техника».
Азиз Пулатов хотел было задать вопрос подполковнику, но Чернов опередил его:
— Вижу, жаждешь узнать, кто на связь с Дубенко вышел. Мурат Файзиев! Вот, почитай рапорт.
Капитан читал, и лицо его то хмурилось, то оживлялось светом восхищения. Молодец Мурат! Недаром он считается самым способным оперативным работником в отделе. Так ловко подцепить на крючок хитрого вора мог только он, никто больше.
А произошло вот что. Файзиев, проверив досконально биографии всех любовниц Зоркина, установил, что одна из них — Зинаида Самойлова, проживающая в Манкенте, — прежде была судима за укрывательство вора-рецидивиста по кличке Милорд, бежавшего из заключения и вновь занявшегося на свободе грабежами.
Преступник был арестован и осужден. Самойлова за укрывательство получила два года. Отсидев, вернулась домой к матери, тяжело переживавшей такое горе и вскоре отошедшей в мир иной по причине сильного нервного истощения и крупозного воспаления легких.
Зина — молодая женщина, не отличавшаяся и прежде скромным поведением, теперь, оставшись одна, повела разгульный образ жизни. Имела отдельную квартиру, к посему выбирала любовников по вкусу и обязательно красивых. Зоркин пришелся ей по душе: двери ее дома были всегда открыты для него и для его «брата» Николая Дубенко.
На оперативном совещании в кабинете подполковника Чернова было высказано предположение: не взялась ли Самойлова за старое, не сообщница ли она преступников, может быть, посвящена в их планы? Сергей Георгиевич решил поручить Самойлову заботам капитана Файзиева и лейтенанта Званцева.
Неделю спустя, возвращавшаяся из кино Зинаида была атакована пьяным парнем, в кепке, натянутой чуть ли не до бровей, в клетчатой рубашке навыпуск и в широких штанах, коленки которых обвисли мешочками. Дыша перегаром в затылок, с налившимися кровью глазами, он тащился за ней от центральной улицы до маленького темного сквера. Зинаида нервничала, ей вовсе не улыбалось знакомство с «кирным работягой», как решила она. Самойлова считала себя интеллигентной девушкой и признавала только солидных мужчин, которые были осторожны в делах любви и имели лишние деньги в кармане.
Но парень не отставал. Заплетающимся языком он бормотал что-то о любви с первого взгляда, о стройных ножках красавицы. На темной дорожке пустынного сквера он схватил Зинаиду за шею и, прижав к пыльному стволу дерева, попытался облобызать. Она отбивалась, что было сил, вертя головой направо и налево и не видя вокруг ни души.
— Пусти, паразит! — бесилась Самойлова, отталкивая парня и остро желая, но боясь стукнуть его по расползшемуся, искривленному лицу: пьяный мог дать сдачи или, что еще хуже, пустить в ход бритву, нож.