Преступления могло не быть !
Шрифт:
В такие вечерние часы зарождается преступное ожидание более "острого дела", щекочущего тупеющий ум. Здесь изобретательность и острота мышления направлены в одно русло - преступной жизни.
Подростки, не умеющие организовать свою жизнь юноши, могут не увидеть всех этих опасных поворотов дороги преступника, не осознать трагичности своего будущего. И потому так важна здесь дружеская и твердая рука взрослого человека: внимание и беспокойство родителей, тревога за безалаберную жизнь сына, соседского мальчишки и даже незнакомого паренька. Из-за
Очень важно показать молодежи наклонность такой дороги, ведущей к обрывистому концу, к неумолимому возмездию. Бездумность и никчемность существования трех молодых лоботрясов стоила жизни нескольким честным и прекрасным людям, и кровь этих людей, горе их семей потребовало справедливого наказания.
Преступники не думали об этом логическом и неотвратимом конце по незнанию жизни ли, по неумению мыслить вообще. Но неотвратимость беды уже явственно проступала тогда, когда их начало засасывать размеренное и бездумное существование, ибо, раз начавшись, преступное деяние вырастает в целый ком обманов, гнусностей, предательства своих лучших идеалов, презрения к людям-труженикам и, наконец, убийств, после чего молодой человек уже никогда не сможет сказать простых слов: "Никто не скажет, не смеет сказать, что я был нечестен".
Но вряд ли думали об этом трое молодых убийц, потому что всю свою короткую жизнь они прожили подло и бездумно.
В.ШАМАРДИН,
зам. редактора газеты "На страже"
ПОД ДУЛОМ ОБРЕЗА
Перед дорогой шофер "водовозки" Виктор Ильич Фетисов присел на валун, что лежал возле заднего ската, закурил...
У подножия гор на снегу серым пятном выделялось стадо овец. Чабан верхом на лошади гнал отару вниз к теплым кошарам. Длинная палка в руках чабана была похожа на копье сказочного богатыря. Над юртами курился дымок.
Водитель поднялся, замял окурок. Кто-то окликнул его: к машине торопливо шагал старый чабан. От быстрой ходьбы лисий треух съехал на затылок, открыв кирпичное лицо аксакала.
– Куда путь держишь?
– спросил он.
– В Аксуек, - ответил Фетисов.
– А где воду сливать будешь?
– Здесь и в Тогусе.
– Возьми меня, - попросился старик.
– Кое-что купить надо.
– А зачем тебе мотаться туда-сюда? Дорога сейчас - одно мученье. Давай деньги, а я куплю, что надо, и привезу.
– Ой, хорошо!
– обрадовался чабан.
– Рахмет тебе, хороший человек.
Виктор Ильич спрятал деньги и шагнул к машине. Но открыв кабину, опешил: там сидел незнакомый человек.
– Эй, парень!
– спросил шофер незнакомца.
– Ты как сюда попал?
Тот живо повернулся. На шофера глянули серые настороженные глаза. Незнакомец приветливо улыбнулся,
– Садись, папаша, все равно один едешь. Вдвоем веселее будет.
– А ты кто такой? Откуда?
– спросил Виктор Ильич, которому не понравилась эта манера парня смотреть в упор, не мигая, холодно и бесцеремонно.
– Садись, садись!
– настойчиво приглашал незнакомец, по-прежнему улыбаясь.
– Едем! По дороге я тебе расскажу все как есть: и кто я, и откуда...
Фетисов нерешительно потоптался у открытой кабины, потом махнул рукой: вдвоем так вдвоем!
– Ладно, поехали, - сказал водитель и полез в кабину.
Мягко заурчал мотор...
Двое в кабине молчат. Фетисов крутит баранку, курит и искоса поглядывает на незнакомца. На попутчике легкое, не по сезону, осеннее пальто, шапка надвинута на глаза, на верхней губе - белый пушок. "Пацан еще", - решает шофер.
– Слушай, парень!
– обратился Фетисов к нему.
– Ты обещал рассказать, кто ты и откуда. Так давай, выкладывай.
– О чем рассказывать?
– нехотя отозвался тот.
Незнакомец сидел ссутулившись и засунув правую руку за борт пальто.
– Решил чабаном стать, овец пасти буду...
И опять Фетисова поразила его нагловатая улыбка. Было что-то в ней затаенное, недоброе.
– Есть ли нужда забираться в такую глухомань?
– Охоту люблю. Вот и побалуюсь вволю с ружьишком...
Впереди показались разрозненные одноэтажные домики, окруженные высокими
тополями. Возле сельмага Фетисов притормозил.
– Ты чего, папаша?
– В магазин забегу. Аксакал просил купить кое-что.
– Вместе пойдем!
– жестко потребовал попутчик.
– Зачем вместе!? Сиди. Я - в один миг...
Шофер открыл кабину, но парень цепко ухватил его за руку.
– Не торопись!
– свистящим шепотом приказал он и выхватил из-за пазухи обрез.
– Сиди тихо!
Шофер побледнел и, как загипнотизированный, не сводил глаз с ружейного ствола.
– Слушай сюда! Поможешь мне скрыться. Ежели что и тебе и мне конец!
"А ведь действительно шлепнет, и рука у подонка не дрогнет", - подумал Виктор Ильич.
Пришлось вновь сесть за руль. А пассажир словно издевается:
– Так, уразумел, папаша? Ежели поможешь, в долгу не останусь.
Парень искоса, не поворачивая головы, поглядел в окно кабины. Машина стояла возле невысокого, плохо выбеленного домика с узкими оконцами. Это был сельмаг. Снег вокруг густо утоптан и желт от конского помета. Рядом с крыльцом - коновязь, где одиноко стоял поджарый, темно-пегий жеребец.
Но вот дверь отворилась, и с крыльца сбежал коренастый казах, неся перед собой груду пакетов. Он подошел к коню, рассовал покупки в переметные сумы. Потом отвязал уздечку, ловко, не касаясь ногой стремени, вскочил в седло и поскакал прочь.