Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер

Мельников Даниил Ефимович

На Нюрнбергском процессе выступил в качестве свидетеля обвинения участник этой встречи, бывший министр иностранных дел Австрии Гвидо Шмидт. Американский обвинитель Додд спросил его: «Вы помните, что Шушниг сказал вам после возвращения в Вену? Сказал он, что ему стало страшно, когда Гитлер позвал Кейтеля?» Шмидт ответил: «Да… нам было страшно. Канцлер считал, что нас, по всей вероятности, вообще не выпустят, если переговоры закончатся неудачей».

Через полчаса после того, как раздался грозный выкрик «Кейтель!», Шушниг скрепил своей подписью соглашение, которое, по сути дела, означало капитуляцию Австрии перед Гитлером.

Но включение нацистов в австрийское правительство и подчинение полиции ставленникам Гитлера было лишь первым шагом по пути полного

уничтожения австрийского государства. Нажим Гитлера на Австрию все усиливался. 13 марта австрийские политики решили провести народный референдум по вопросу о сохранении независимости Австрии. Было ясно, что подавляющее большинство австрийцев выскажется против аншлюса. Тогда Гитлер потребовал отмены референдума. Правительство Австрии, которое после капитуляции в Берхтесгадене послушно следовало указаниям немцев, согласилось. И тут Гитлер решил нанести последний удар. Он заявил, что желает видеть в канцлерском кресле не Шушнига, а оголтелого нациста Зейсс-Инкварта. «В противном случае, — гласила телеграмма, полученная в тот день Зейсс-Инквартом из Берлина, — германские войска вторгнутся в Австрию». Шушниг и на этот раз готов был сдаться.

Однако президент Австрии Миклас медлил. Австрийские правящие круги не могли не понять, что их заставляют подписать смертный приговор государственной самостоятельности Австрии. Миклас не желал назначать Зейсс-Инкварта канцлером.

Тогда все началось сначала: угрозы Гитлера, «дипломатический» нажим, провокационные вылазки нацистскои «пятой колонны», клятвенное обещание фюрера не посягать на независимость Австрии. Сперва вышел из игры Шушниг, заявив, что его правительство сложило с себя полномочия. По указанию из Берлина Зейсс-Инкварт объявил, что лично он продолжает выполнять свои функции министра и начальника полиции. 11 марта около девяти часов утра Геринг позвонил из своей резиденции специальному уполномоченному гитлеровцев в Вене Кепплеру. Запись этого разговора сохранилась в архивах министерства авиации. И она наглядно показывает, с какой наглостью фашистская Германия провела пресловутый аншлюс, который изображался как добровольное воссоединение «младших австрийских братьев» с немцами рейха.

«Геринг. …Главное сейчас, чтобы Зейсс-Инкварт овладел всем правительством, занял радиостанцию и т. д. А теперь слушайте меня внимательно… Пусть Зейсс-Инкварт пришлет сюда телеграмму следующего содержания, записывайте: «Временное австрийское правительство, которое видит свою задачу в том, чтобы восстановить в стране спокойствие и порядок, обращается к германскому правительству с настоятельной просьбой оказать ему содействие в выполнении этой задачи и помочь избегнуть кровопролития. С этой целью оно просит как можно скорее прислать немецкие войска».

Кепплер. По улицам маршируют отряды СА и СС, но в городе очень спокойно.

Геринг. Прошу внимания: Зейсс-Инкварт должен закрыть границы, чтобы никто не мог переправить из страны собственность…

Кепплер. Слушаюсь.

Геринг. …должен образовать временное правительство. И скажите ему, что в крайнем случае он может и не посылать телеграмму; пусть скажет: «Согласен!» Вот и все. А вы позвоните либо по телефону фюрера, либо по моему. Итак, всего хорошего. Хайль Гитлер!»

Телеграмма с просьбой о посылке войск так и не была отправлена. Но в официальном сообщении о переходе германскими войсками государственной границы Австрии она все равно фигурировала. В сообщении говорилось, что войска вступили в страну «в соответствии с просьбой австрийского правительства». Произошло это 11–12 марта 1938 года. В этот день австрийское государство перестало существовать.

Австрия стала первой страной, захваченной Гитлером. Спору нет, правящие круги этой страны — набожные ханжи и реакционные политиканы, по сути дела, отдали государство на растерзание нацистам. Что же касается австрийского народа, то он пережил жестокую трагедию. Преданный своими политиками, покинутый Западом, он оказался беззащитным перед лицом агрессии.

Характерно, что в дни австрийских событий фюрера больше

всего тревожила не реакция Англии и Франции — в их лояльности он был уверен, — а поведение Италии. Он еще помнил, что в 1934 году Муссолини перебросил войска к австрийской границе, дав понять, что не потерпит германского господства в соседнем с Италией государстве. На этот раз, однако, дуче вел себя совсем иначе. Италия уже не могла «бунтовать» против своего главного союзника. Теперь Муссолини сам стал членом шайки, возглавляемой Гитлером, той шайки фашистских или фашиствующих политиков, которые плели заговоры против мира. Дуче превратился в сообщника Гитлера по «Антикоминтерновскому пакту», по интервенции в Испании. И поэтому, когда новый посол Гитлера в Риме принц Филипп Гессенский известил Муссолини о намерениях Гитлера, тот выразил свое полное одобрение. И эту радостную весть поздно вечером 11 марта Филипп Гессенский сообщил Гитлеру. Фюрер был настолько потрясен, что воскликнул: «Передайте, что я по-настоящему, искренне благодарен ему и никогда, никогда этого не забуду!»

Этот возглас показывает не только тот отчаянный страх, который Гитлер испытывал, совершая первые акты агрессии, но и тот «стиль», который он ввел в мировую политику. Для него не существовало ни государственных, ни народных интересов, ни законов дипломатии и морали, ни силы традиций, для него существовало только одно — интриги и вражда или, наоборот, Дружба и сговоры отдельных личностей, которые стояли, по его мнению, над народами и могли по своему произволу вершить судьбами мира. И, следуя этому новому «стилю», Гитлер, прибыв в Австрию, послал из своего родного города Линца телеграмму дуче: «Муссолини, я никогда этого не забуду!»

Вначале Гитлер предполагал, что после присоединения Австрии придется выжидать довольно долгое время, прежде чем можно будет приступить к следующему акту агрессии — захвату Чехословакии. Как явствует из дневника Йодля, фюрер говорил ему, что с подготовкой вторжения в Чехословакию не следует спешить, сперва надо, мол, «переварить» Австрию. Но уже через несколько недель, увидев, что захват Австрии прошел более чем безнаказанно и не вызвал у правящих кругов Англии и Франции даже малейшего сопротивления, он изменил свое мнение. В такой обстановке медлить не стоило. Через два с половиной месяца после аншлюса Гитлер подписал «Зеленый план», наметив захват Чехословакии на 1 октября 1938 года.

О чем думал Гитлер, когда писал в преамбуле «Зеленого плана» о необходимости создания «благоприятной ситуации» для захвата Чехословакии нацистской Германией? Свет на это проливает беседа между фюрером и Кейтелем в апреле 1938 года. Результаты беседы были зафиксированы в специальной инструкции: «Основные предпосылки «Зеленого плана». В разделе «политические предпосылки» рассматривались три возможных варианта: вариант первый — «внезапное военное нападение» без всякого повода и юридического обоснования. Он отвергался, поскольку грозил вызвать возмущение мировой общественности. Вариант второй — «острый дипломатический конфликт», в результате которого возникнет война. Вариант третий — «молниеносные действия в связи с каким-либо инцидентом» (например, с убийством немецкого посла и враждебной антигерманской демонстрацией). Гитлер утвердил два последних варианта.

План его действий был ясен: обострение дипломатических отношений и попытки спровоцировать инциденты, которые могли бы считаться поводом для войны. Исходя из этого плана, служба безопасности (СД) начала готовить соответствующий инцидент — убийство немецкого посла в Праге. Одновременно Берлин дал указание активизироваться «пятой колонне» — партии судетских немцев, возглавляемой Генлейном. Гитлер лично проинструктировал Генлейна, приказав все время увеличивать свои требования, отвергать всякие компромиссы и стараться создать невыносимую обстановку в Судетской области. Эта обстановка и должна была оправдать «вмешательство рейха». В то же время во всей Германии была развернута яростная античешская кампания. С каждым днем страсти накалялись. Гитлер стянул войска к германо-чехословацкой границе.