Преступники
Шрифт:
— Не ваша вина, что на вашем пути встретились две одинаковые пары обуви, — улыбнулся Чикуров. — Кстати, зайдите к коммерческому директору, допросите насчет туфель.
— Фамилия у него звучная — Банипартов! — заметила Дагурова.
— Но сначала я бы попросил вас занести штиблеты Семизорова в отделение милиции. Хрусталев, я уверен, уже вернулся и привез заключение экспертов.
— Придется ему опять срочно ехать в область, — вздохнула Ольга Арчиловна.
— Что поделаешь, — пожал плечами Чикуров. — А я отправлюсь на Сиреневый бульвар. Мне кажется, Ганжа человек, который знает тут всех и вся. Самое время поговорить с ним…
Бульвар —
Дом заместителя председателя исполкома поссовета Чикуров нашел без труда. Двор утопал в цветах: от калитки до деревянного крыльца с навесом тянулись густые заросли флоксов, взметнули вверх свои упругие стрелы темно-красные гладиолусы.
Плодовых деревьев было мало. Среди них стоял пяток ульев.
Игорь Андреевич поискал на заборе кнопку звонка. Не найдя ее, зашел во двор. Чикурова увидели сразу. С крыльца сошла пожилая женщина в легком домашнем халатике и шлепанцах на босу ногу. Она была маленькая, кругленькая, с приветливыми глазами.
— Извините, — сказал следователь, — Сергей Федорович дома?
— Проходите, — пригласила женщина Чикурова в дом. — Он у себя в мастерской.
Игоря Андреевича несколько удивило, почему его не спросили, кто он и по какому делу. Женщина провела его через веранду и открыла дверь в небольшую комнату. Крупный мужчина в галифе, майке-сетке с короткими рукавами и кедах стоял к ним спиной у маленького токарного станка.
Негромко жужжал мотор, пахло свежеструганым деревом и лаком.
— Сережа, к тебе, — сказала женщина.
Ганжа обернулся. Черты лица у него были крупные, резкие. Он остановил станок, зачем-то обтер могучую пятерню о брюки и протянул следователю.
— Ганжа.
— Чикуров, следователь.
— Это который из прокуратуры республики? — Голос у генерала был глуховатый.
— Он самый. Хотелось бы поговорить с вами.
Через несколько минут они сидели в плетеных креслах под сенью раскидистой яблони. Ганжа надел поверх майки белую, тщательно выглаженную рубашку.
— Возвращаюсь я вчера из Ессентуков, а меня как обухом по голове! — рассказывал отставной генерал. — Даже не поверил… Это же надо! Чтобы у нас в Березках пальнули в человека… И в кого? В Евгения Тимуровича!.. Кто же это, Игорь Андреевич?
— Увы, пока не знаем, — признался следователь.
Ганжа покачал головой.
— Поверите, всю ночь не спал. Выходит, в Березках-то наших не все тихо да гладко. И я, видимо, как зампредисполкома тоже чего-то недоглядел… Вот сегодня с утра встал за токарный станок. Нервы успокаивает. Я ж потомственный краснодеревщик. С мебельной фабрики и ушел воевать. После войны остался в армии. А потом судьба приговорила меня к разным кабинетам. Хотя в душе я краснодеревщик. — Ганжа увидел жену, которая несла им чайник и чашки. — Как моя Таисия Никаноровна прирожденный агроном. Вся эта красота, — он обвел рукой сад, — ее рук дело.
— Расхвастался, — пожурила его хозяйка.
— Я правду говорю, — сказал Ганжа. — Лимоны выращивает, мандарины. На окне.
Таисия Никаноровна расставила чашки на столике и ушла в дом. А хозяин продолжал:
— Тоже ведь война распорядилась ее биографией. — Он улыбнулся чему-то своему. — Знаете, как мы с ней познакомились? В сорок втором, когда я попал в медсанбат: осколком царапнуло… Восемнадцатый год ей шел. Пигалица, а на груди медаль «За отвагу»!.. Знаете, Тася ведь три заявления подала, прежде чем уйти
Завидев возвращавшуюся жену, Ганжа замолчал. На этот раз хозяйка принесла вазочку с медом, печенье. Укоризненно глянув на мужа, она пожелала Чикурову приятного аппетита и удалилась.
Сергей Федорович разлил чай по чашкам.
— Рекомендую мед. Свой.
И, не дожидаясь согласия гостя, Ганжа налил ему в розетку золотисто-янтарной сласти.
— Спасибо, — поблагодарил Игорь Андреевич, отгоняя от розетки пчелу.
— Ишь, учуяли, — усмехнулся хозяин. — Так о чем я говорю… Многие у нас занимаются не своим делом… Мы, старики, статья особая. Время нас кидало то в одну, то в другую сторону. А те, кто нынче выбирает дорогу в жизни? Вот кому надо помочь правильно определиться, найти свое призвание… Сегодня показывали по телевизору: ученики одной сельской школы решили всем классом идти на совхозную ферму! Не дело это, я считаю, не дело, — покачал головой Ганжа. — А может, среди этих девчонок есть вторая Любовь Орлова? Или в какого-нибудь паренька от рождения заложен талант Королева — Главного конструктора космических кораблей?.. И пропадут эти таланты на ферме! Как это можно — всем классом на ферму, на завод? С таким же успехом можно сказать: подадимся всем классом в театральный институт, а еще лучше — в Академию наук…
— По-моему, — заметил Игорь Андреевич, — реформа школы и направлена на то, чтобы дать возможность самим школьникам разобраться, к чему душа лежит.
— Будем надеяться… Ранняя профориентация — это хорошо. Я свою первую табуреточку сколотил пацаненком. — Он показал рукой на метр от земли. — Сейчас хорошим бы мастером был. И сердечко не болело бы…
— От этого в Ессентуках лечились? — поинтересовался Чикуров.
— Язва желудка…
— А разве в вашей экспериментальной клинике не лечат?
Хозяин отхлебнул чай, помолчал.
— Предлагал мне Евгений Тимурович лечь к нему. Но предупредил, что придется поголодать… Эх, Игорь Андреевич, знаете, сколько я в своей жизни голода насмотрелся!.. Помню, когда наши отступали в сорок первом, жгли хлеба, чтобы немцам не достался… Так мы собирали горелые зерна и ели. Да и когда здесь партизанили, то, бывало, по нескольку дней голодали. Картофельные очистки считались за деликатес, кору деревьев варили. — Лицо Ганжи посуровело. — А Ленинград? Там у меня родственники были. Все в блокаду… — Он махнул рукой крест-накрест. — Пули не боюсь, бомбы никакой, а голод… Нет, не могу…
— Подлечили в Ессентуках?
— Вроде лучше. Я там и раньше бывал, правда, лет двадцать назад. Ну и город — не узнать! Разросся, похорошел, а вот порядки…
— В каком смысле? — не понял Чикуров.
— Даже за минеральной водой — Ессентуки номер четыре и семнадцать — очередь! Лечебную ванну получить — тоже надо отстоять бог знает сколько времени. Правда, за трояк — пожалуйста, вне очереди! В общем, куда ни сунешься… Настроение только портится. Разве это лечение? Помыться и то проблема. Простой воды не хватает.