Преступные игры гения
Шрифт:
– Я понял, что не люблю тебя, – быстро проговорил он.
И, чтобы не передумать, почти бегом бросился из квартиры.
Глава 7
Девушка не очень ему подходила. Она не была юной и свежей. Но в ней ощущался какой-то внутренний надлом. То ли тайная печаль. То ли печальная тайна. И жила она с этим уже очень давно. Иначе откуда сеточка морщин возле глаз и складка между бровями? И взгляд…
Это был взгляд, полный необъяснимой тоски. Этот взгляд просился на холст.
Да, да, он не писал портретов. Он пейзажист, а не портретист.
Он не был самонадеянным глупцом и прекрасно понимал, что такая женщина, как Анна, ему не по зубам. Да и сложно с ней рядом, это он понял уже при третьей их встрече. Насколько прекрасно, настолько и сложно. Ему приходилось постоянно следить за тем, что и как он говорит, поскольку она цеплялась к каждому слову. И не потому, что считала подозреваемым в убийстве его любимой Лидочки. Просто была такой задирой.
Нет, постоянно находиться с ней рядом очень сложно. А вот иметь ее портрет и любоваться линией ее скул, едва уловимой улыбкой, волнами ее волос удивительного цвета карамели – этого ему захотелось сразу. И он принялся за работу.
Конечно, она ему не позировала.
– Смеетесь, Валерий Павлович! – фыркнула она возмущенно. – При моей занятости тратить впустую по два часа в день – это роскошь!
Он тогда не стал ей говорить, что двух часов совершенно точно будет недостаточно. Минимум три, а желательно – четыре. Остерегся. Но попросил фотографию. Она растерялась и ответила, что не припомнит, чтобы у нее имелось удачное фото, способное послужить основой для портрета. И позволила ему сделать несколько снимков. Один получился особенно удачным. Он его распечатал в фотостудии у юноши, когда-то бывшего его студентом. И с этим фото принялся работать над портретом.
Чудны дела твои, Господи! Он сделал портрет за две с небольшим недели! Правда, работал почти без сна, но…
– Восторг! – ахнула Анна, когда он ей его показал. – Как вам удалось? Вы же пишете пейзажи. Или вы что-то от меня скрыли? Или я чего-то о вас не знаю, Валерий Павлович? Чего-то темного и тайного, а?
Вот опять! Она во всем видела подвох и преступление. И он не стал ей ничего объяснять. Это выглядело бы так, как будто он оправдывается. А ему не в чем было перед ней оправдываться. Он просто хотел видеть ее лицо в своем доме постоянно.
Но и об этом он ей сказать не мог…
– Вы позволите?
Он все же осмелился и подошел к ней – печальной молодой женщине, чье лицо его заинтересовало как начинающего портретиста.
– Не позволю, – глянула она строго и поджала губы. – Мест нет?
Она выразительно посмотрела на полупустое кафе.
– И не стоит меня клеить, – ее губы сжались узкой линией. – У меня уже есть мужчина.
Уверенности в ее последнем заявлении не было. И Валерий предположил, что ее невысказанная печаль, возможно, именно с ее избранником и связана.
– Вы меня неправильно поняли.
И он, вопреки обыкновению, потащил стул от ее столика. И уселся без приглашения.
– Я художник. И мне очень понравилось ваше лицо.
Она подумала, подумала и, как-то странно глянув на него, спросила:
– Вы пишете портреты?
– Вообще-то нет. Я пейзажист. Но с
– Как вас зовут?
– Валерий, – представился он церемонно и полез за визиткой в свою поясную сумку. – Валерий Павлович Осетров, к вашим услугам.
Девушка поставила локоток на стол и пристроила на ладошке подбородок. Взгляд ее, подозрительно изучающий Валерия минутой раньше, вдруг наполнился каким-то смыслом. Прозрением даже. И он вдруг понял, что вот оно! Это именно то, что он в ней хотел бы запечатлеть. И, действуя скорее по наитию, чем из каких-то корыстных соображений, он дважды снял ее на свой телефон.
– Что вы делаете?! – вспыхнула сразу девушка, резко выпрямляя спину. – Кто вам позволил?
– Простите! Такой момент был. Я не смог удержаться. Именно этот ваш взгляд я и хотел бы написать. Но поскольку рассчитывать на то, что вы мне станете позировать, я не могу, я вас сфотографировал. Простите!
Он тут же отослал фото и убрал телефон в сумку, чтобы она не стала вырывать его у него из рук. И требовать, чтобы он удалил ее снимок. А он бы не удалил. Потому что одного мимолетного взгляда на экран телефона было достаточно, чтобы понять: он попал в момент.
– Я ведь могу написать на вас заявление в полицию, – немного успокоившись, произнесла девушка. – Вас наверняка знают в этом кафе. Да и визитку вы мне свою дали. Она не подделка?
– Нет. Я на самом деле Осетров Валерий Павлович. Сорока трех лет от роду, не женат, не привлекался, – он широко улыбнулся. И продолжил беспечно болтать: – И я даже могу вам помочь в вашем желании пожаловаться на меня полиции. У меня есть там хорошие знакомые. К слову, тоже любят посещать это кафе.
– Да что вы? – ее брови выгнулись дугами над широко распахнувшимися глазами. – И кто же из ваших знакомых полицейских любит посещать это кафе? Я тоже кое-кого знаю. Может быть… Может, у нас с вами общие знакомые?
– Возможно.
Он радовался как ребенок, что девушка не ушла тотчас, что забыла о его своевольном поступке, что не старается пожаловаться на него официанту.
– Кто это? – требовательно произнесла она.
– Ну… Совершенно точно знаю, что это одно из любимых мест Анны Смирновой. Она давно работает в полиции. Мы познакомились с ней при весьма странных обстоятельствах. Подружились. Вместе обедали. И пили кофе во-он за тем столиком, – он указал подбородком на соседний ряд, на третий от входа столик. – И она, к слову, была первой женщиной, чей портрет я написал. И работа вышла очень удачной. Висит сейчас в моем доме. Радует глаз.
– Невероятно… – она покачивала головой, глядя на него, как на пришельца из далекой галактики. – Анна Смирнова позировала вам? Не могу поверить!
– Вы знакомы с Анной? – удивился Валерий.
– Знакомы. Встречались в этом вот самом кафе. Говорили.
Подробностей не последовало. Но по ее вздоху и убежавшему от него взгляду он понял, что разговор вряд ли был приятным.
– Так вы не ответили, Валерий Павлович. Она позировала вам?
– Нет, конечно. При ее-то занятости! Мы сделали несколько фото, и я писал с большой фотографии.