Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Хасбулатов Руслан Имранович

г) деятельность Генеральной прокуратуры — немедленно при­ступить к расследованию преступной деятельности заговорщиков-путчистов, восставших против законной власти. Вынести постанов­ление (ордер) о задержании (аресте) Ельцина;

• Дополнительно использовать материалы неудавшейся по­пытки Ельцина осуществить переворот 20 марта. Но Степанков — слаб. Утвердить спецпрокурора на Верховном Совете, может быть, Илюхина?

— Основные действующие лица мятежников, помимо самого Ельцина, это: Черномырдин, Грачев, Ерин, Шумейко, Филатов, Пол­торанин, Гайдар, Козырев, Илюшенко, и.о. министра безопасности

Галушко, начальники управлений МВД и МБ по Москве.

—Отношение к правительству Черномырдина: сейчас не тро­гать. Как будут себя вести члены правительства? — как в августе 1991 года, когда все, даже демократы, поддержали переворот или трусливо сбежали. Или у них хватит Чести? Надо посмотреть. Мне сказали, что Черномырдин «завизировал» Указ № 1400. Интересно, интересно... Вышел из чувства протеста из состава правительства Сергей Глазьев. Честный человек! За ним — большое политическое будущее.

III этап;

• Работы с регионами, их решения. Одновременно: внесение X Съездом необходимых поправок в Конституцию, расширяющих права областей, краев, национальных округов. Это ликвидирует противоречия между республиками и другими регионами...

• Для X Съезда: необходимы решения об одновременных выбо­рах (не позже весны 1994 года) и президента, и парламента. Обна­родовать это решение. Сколько раз убеждал депутатов в необходи­мости этого решения! Сейчас-то, надо полагать, примут.

• Единство Съезда. Сейчас это очень важно. Депутатов покупа­ют: деньгами, должностями...

• Органически слабый момент: приходится много говорить на сессиях — это ведет к «раскрытию карты». Не говорить, не высту­пать — осудят депутаты... Многие не хотят понимать сути того, что происходит.

Целесообразно: принять нужные решения на X Съезде и на этом закончить его работу. Но всех депутатов «держать» в Белом доме. Всем — дать работу, выезжать на предприятия Москвы, в регионы, армию. Штаб Воронина—основной формальный центр развертыва­ния Сопротивления. Кстати, он — член Совета безопасности. Ввести в штаб членов президиума, возможно — лидеров партийных фрак­ций парламента. Штабу Воронина — работать с Моссоветом, рай­советами города Москвы, организаторами демонстраций, манифе­стаций, организациями предпринимателей. Но мне экстренно надо сформировать свой личный штаб подавления контрреволюции.

Руцкому:

— создать Временный правительственный совет. Может быть, это и будет временное правительство. Здесь должна быть сконцен­трирована вся Чрезвычайная исполнительная власть. Пригласить, может быть, Скокова на должность руководителя Совета, предло­жить ему возглавить будущее российское правительство.

—Агафонова—на Москву, на исполнительную власть в Москве. Агафонов, Лужков—однотипны, знают свое дело. И неплохо.

Руководству Верховного Совета:

• Разделить деятельность высшей законодательной власти (парламент, съезд) и высшей исполнительной власти (Руцкой). По­могать Руцкому и его аппарату сформировать чрезвычайные орга­ны, подконтрольные парламенту, но не заменяя их в целях скорей­шего подавления кремлевского путча.

• Общая установка: первое — действовать, как в августе 1991 года, всех прибывающих располагать по периметру парла­ментского здания. Мирное массовое сопротивление мятежу — это грозное оружие.

Второе — исполнительной власти занять Кремль, правительство, министерства силового блока. Это — их прямая обязанность — иначе проиграем.

• Для работы с регионами создать Центр регионального сопро­тивления, возможно, с одним из авторитетных председателей обла­стного Совета. Рассмотреть, обсудить. Аман Тулеев?

• Комитету Коровникова с частью депутатов комитета Степа­шина — работа в Кантемировской и Таманской дивизиях. Им надо рассказать правду, больше — ничего. Обеспечить вместе с Ачаловым прибытие хотя бы одной воинской части. Не позже, чем завтра. Нельзя терять ни часа. Ельцин, увидев неспособность своих мини­стров, бросится сам в эти части. Но это произойдет не раньше, чем через 3—4 дня. Нам надо опередить. Посоветоваться с военными.

2. Координация Штаба с «улицей» — определяющий момент. Не допустить даже попыток замены власти Верховного Совета «ули­цей», Воронину — переговорить с лидерами радикальных движе­ний — о поддержке Верхового Совета, недопустимости подмены конституционных требований собственными лозунгами (время не подходящее).

3. Регионы: буду заниматься сам. Нужен особый план.

4. Международные дела. Иона Андронов? Кто еще?

Фрагмент консультаций

Когда отпечатал, я сделал три ксерокопии. И пригла­сил трех своих «старых» консультантов, которые уже ждали меня. Дал им по экземпляру — читайте, сам сел за свой стол. Ждал. Не торопил, хотя время торопило меня.

Минут через 15 от текста оторвал глаза Владимир Алек­сеевич (когда-то дослужился до генерала в одной из стран Латинской Америки). Задумчиво смотрит куда-то, мимо меня. Потом — уже на меня, ждет, пока заговорю. Сам не хо­чет начинать разговор. Я его знаю давно. Лет 30. Это — отец одного моего однокашника по университету. Спрашиваю:

— Ну как, Владимир Алексеевич? Что скажете?

— Слишком фрагментарно и прямолинейно. События уведут вас всех в сторону. Будут у вас и министры, и кон­фликты в Верховном Совете и многое другое... Но мало кто захочет поехать в воинские части — слишком опасно, могут попросту убить... Кремль брать ваши военные не захотят — слишком хлопотно. Знают ли они, как его обесточить? Де­путаты же ваши, Руслан Имранович, вытянут у вас своими интригами и вопросами последние силы и не дадут вам лично эффективно контролировать ситуацию. А значит, не дадут вам возможности обыграть кремлевских заговорщи­ков. Я не исключаю вашего поражения... К тому же «слабое звено» — Руцкой... Если предложат компромисс — выход из ситуации с честью, — не упрямьтесь...

Спорить было некогда, да и зачем? Я знал, что собеседник никогда никого не хвалил, никого и ни за что. Он работал со многими правителями. Незаметный. Но очень умный, с не­обычайными аналитическими способностями. Он — давно нигде не работает. Но в сложные минуты приходит, просит у дежурного секретаря доложить о себе. Говорит не очень приятные вещи и уходит. Я начинаю думать о том, что он сказал, уже после его ухода — и часто меняю свои представ­ления по сложным вопросам. Таков он, этот отец моего уни­верситетского товарища. В тюрьму он тоже подал весточку о себе — просто привет. И я приободрился мгновенно... Ну, это потом, а сейчас...