Преступный викинг
Шрифт:
Селик нахмурился, не улавливая связи между открытием Убби и Рейн.
— Ты не понимаешь, хозяин? Наверняка, оно выпало из ее крыльев, которые она прячет под кожей.
— Ну и ну, клянусь любовью Фреи!
Селик, пораженный доверчивостью Убби, расхохотался.
Когда он отсмеялся и вытер выступившие на глазах слезы, то заметил неподалеку под деревом Рейн. Она стояла на коленях по другую сторону ручейка и… рылась в земле.
Селик уже было направился к ней, но Убби остановил
— Господин, не ругай ее. Она не понимает наших обычаев.
Селик взглянул на несчастное лицо своего преданного слуги и приготовился к худшему. Опять Рейн что-то натворила, и этот дурак пытается защитить ее от его гнева.
Не сказав ни слова, Селик развернулся и зашагал к коленопреклоненной Рейн. Подойдя ближе, он увидел, что она молитвенно склонила голову, и услышал, как она бормочет что-то насчет ее Господа, который будто бы пастух, и себя, будто бы лежащей на пастбище. Еще он увидел свежий холмик.
Селик ничего не понял. То ли она отправляла религиозный обряд. То ли прятала какую-то вещицу, унесенную из его шатра.
Рассердившись, он схватил ее за плечи и поставил на ноги, и от неожиданности она выронила маленький совок.
Рейн изумленно посмотрела на него.
— Ты напугал меня.
Потом, словно вспомнив, что все еще злится на него, попыталась вырваться.
— Какого черта ты тут делаешь?
Она вызывающе вздернула подбородок и не стала отвечать.
— Я задал тебе вопрос, — холодно сказал он, больно сжимая ей плечи. — Отвечай, или, клянусь, я переломаю тебе все кости.
Он увидел слезы у нее на глазах, но это его не остановило. Сама виновата.
— Ты собираешься бежать?
Глаза у нее стали круглыми.
— Что?
— Ты закопала мои золотые монеты или нож?
— Дурак, я хоронила мертвых.
Селик тяжело вздохнул и отпустил ее. На нежной коже Рейн остались синие отпечатки его пальцев.
— Каких мертвых? — не понял он. — Мои люди уже похоронили пленника, которого убил Убби.
Она недоуменно посмотрела на него.
— Ты самый тупоголовый из всех, кого я когда-либо встречала. Ты действительно подумал, что этим совочком я могла выкопать яму для Эдвина?
Только тут он понял, что в самом деле сглупил. Не спеши, сказал он себе. Не давай чувствам мутить тебе голову. Думай.
— Рассказывай, — сказал он, но уже гораздо спокойнее.
Сверкая медовыми глазами, она выдержала его взгляд.
— Я похоронила… — Она никак не могла проглотить комок в горле. — Я похоронила скальпы, которые ты вчера привез.
И она вызывающе посмотрела на него, ожидая очередной вспышки гнева.
Скальпы. Проклятая ведьма хочет, чтобы он забыл обычай предков. Господи, все у нее не так.
— Закрой рот,
Он закусил губу, досадуя, что показался ей в дурацком виде.
— Ты пела… Колдовала? — спросил он, все еще не веря ей.
Сначала она нахмурилась, не понимая, а потом звонко рассмеялась. Селик заметил, что Убби перестал возиться с лошадьми и посмотрел на него, как бы благодаря, что он еще не оторвал ей голову. Черт бы их всех побрал!
— Я молилась, Селик, — тихо проговорила она. — Это христианская молитва за упокой души.
— Ты молишься за моих врагов? — холодно спросил он.
— Я буду молиться за всех, Селик. И за тебя тоже. Особенно за тебя.
— Побереги свои молитвы для других. У тебя нет права брать то, что принадлежит мне. И ты не можешь никого хоронить без моего разрешения.
Святой Тор! У этой женщины дух мужа, испытанного в бою, если она осмелилась на такое, не боясь его гнева.
— Я сделала то, что должна была сделать. Ты меня накажешь?
— Ты хочешь, чтобы я тебя наказал?
— Нет, конечно. Но у меня было достаточно времени, чтобы подумать, пока ты храпел.
— Я не храплю.
Или храплю? Никто раньше не говорил.
Ее прелестные губы дрогнули, хотя она и пыталась сдержать улыбку.
— Как медведь.
Поворачиваясь спиной к необычной могиле, Рейн сделала знак Селику следовать за ней. Изумившись, что она смеет командовать им, он тем не менее повиновался, словно он был не он, а послушный щенок. Осталось только облизать ей лицо.
Ух ты! Ему живо представилось, куда это может его завести. Селик ухмыльнулся, хотя все еще злился на нее. Потом завиляю хвостиком.
Он рассмеялся, воображая эту картинку.
— Что смешного?
— Ты смешная. Я. Моя жизнь.
Рейн вопросительно посмотрела на него, склонив голову набок, и уселась на землю возле пруда, подтянув колени к подбородку.
У него сразу пересохло во рту при взгляде на ее длинные ноги, обтянутые его штанами.
Он сел рядом и прислонился спиной к дереву. Но не совсем рядом, потому что ее близость совершенно обезоруживала его и ему следовало быть настороже с этой хитрой женщиной.
— Селик, у меня нет выбора. Мне некуда идти. Но мы должны кое о чем договориться.
Он молча ждал объяснений.
Рейн облизала губы, собираясь с мыслями, и он вспомнил, как вчера ее язык ласкал его рот. Его тело не желало подчиняться рассудку, вновь охваченное страстным желанием.
— Обещай мне никогда, никогда больше не снимать скальпы.
Он выпрямился.
— Ты не имеешь права ничего требовать.
— Я не требую, — возразила она. — Я прошу. Разве ты не заметил?