Пресыщение

Хокинг Люси

– Когда я закрываю глаза, комната идет кругом, – сказала Мин.

– Держи глаза открытыми, – советовал Уилл.

– А что я тогда увижу? – спросила она.

– Как растет тоска.

– Это заразно?

– Наверняка.

– А как нам спастись?

– Мы наденем на голову мешки из коричневой бумаги. И тогда будем в безопасности.

– Хорошая мысль. У тебя они есть?

– Нет. Но мы можем попробовать заменить их одеялом.

В тот момент Уилл не собирался продолжать. Но, раз уж два тела оказались под одеялом, контакта избежать

невозможно. Хотя оба были слишком пьяны, чтобы заниматься сексом, все же граница в развитии их отношений была пройдена и уже не было пути назад…

Уилл проснулся с ощущением, будто кто-то неустанно колотит его по голове где-то повыше левого уха, и обнаружил, что лежит в одиночестве. Сначала это его не удивило, ведь обычно он всегда просыпался один. Но тут он вспомнил, что вчера здесь был кто-то еще. Его охватил ужас, когда он вдруг осознал, что напился и занимался любовью с Мин. И вот теперь ее уже не было рядом.

Несмотря на осознание всей непоправимости происшедшего, он не вскочил с постели, поскольку это потребовало бы от него слишком больших усилий. Еще минут десять он лежал, тяжко вздыхая, потом все же поднялся и принялся бродить по комнате, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события. Без сомнения, это была самая большая глупость, которую он когда-либо совершил. Это даже хуже, чем глупость, поскольку тогда следовало бы признать, что он – человек ограниченного ума и не может верно оценить собственную вину в том, что натворил. Уилл был кем угодно, только не слабоумным.

И не то чтобы он не хотел секса с Мин. В последние недели его буквально разрывали на части побуждения разнонаправленного характера – с одной стороны, стыд, что он мог желать ту, которая фактически была ему как сестра, а с другой – убеждение в том, что он и правда влюблен в нее.

Какое бы из них ни возобладало, напиться и наброситься на Мин вовсе не входило в его намерения. Конечно, он не хотел, чтобы она исчезла, но после поисков по всему дому стало ясно, что произошло именно это. Внизу было полно народу: кто храпел, кто распластался в коматозном состоянии, – но среди них не было Мин.

Вошел Мак, обмотавшийся спальным мешком, – будто огромный красный трактор ввалился в кухню. Он потрусил прямо к холодильнику, открыл и тут же захлопнул дверцу, едва увидев то, что обнаружилось внутри.

– Господи! Кто это сделал? – спросил он.

Уилл не реагировал, он сидел у кухонного стола, обхватив голову руками.

– Бог с тобой, Гаджет, – продолжал Мак. – Брось, дружище, тебе не должно быть так уж худо. Ты даже не попробовал моего коктейля «Слоновья сперма».

Уилл поднял глаза.

– Мак, ты не видел Мин сегодня утром? – тихо спросил он.

– Не-а, – ответил Мак. – Отсыпается, наверно.

– Нет, не думаю. Да нет, я уверен, я точно знаю. Мне кажется, она ушла. – Уилл встретился глазами с Маком.

– Гаджет, – произнес тот с расстановкой, – я не могу похвастаться проницательностью, но похоже, ты хочешь что-то рассказать мне?

Уилл печально кивнул.

– Ах ты чертов

придурок! – воскликнул Мак. – Даже я не допустил такого. Смотри-ка, а я-то думал…

– Ах, заткнись, – злобно бросил Уилл.

На пороге появился взъерошенный Даллас.

– Представь, – сказал Мак: – Гаджет отделал Мин, и она ушла.

– Заткнись, Мак! – снова закричал Уилл.

– Нет уж, ты заслужил это. Ты – болван, – не унимался Мак. – Какое скотство с твоей стороны, и вот теперь из-за тебя она ушла. Блестящая выходка. Уилл, нечего сказать. Хорошая работа.

Он попытался поклониться, но это непросто сделать, если на тебе нет ничего, кроме спального мешка.

– Я бы никогда не поверил, что скажу это, но сейчас я действительно согласен с Маком, – сказал Даллас. – Каких только чудес не бывает на свете.

После этого случая атмосфера в общежитии накалилась. Мак выходил из комнаты всякий раз, как только Уилл переступал порог. Сначала Уилл еще надеялся, что это простое совпадение, но напрасно: Мак немедленно уходил, демонстративно хлопая дверью, отовсюду, где появлялся Уилл. Даллас, чей привычно добрый юмор вдруг ожесточился, несмотря на его пристрастие к марихуане, стал необыкновенно холоден с Уиллом. Если Уилл пытался заговорить с ним, Даллас прибавлял громкость телевизора, чтобы Уиллу стало ясно, что лучше удалиться и оставить его в покое.

Джем исподтишка радовался такому обороту событий, но старался не показывать вида. Теперь Уилл вроде бы опять был в его распоряжении, и он решил предпринять кое-какие шаги, чтобы вечерами они могли развлекаться вдвоем. Однако его предложение Уилл встретил с высокомерным презрением. Джему пришлось убраться в свою комнату, где он с грустью взирал на купленные им очень дорогие билеты на «Трехгрошовую оперу», мысленно проклиная Мин за то, что своим появлением она разрушила их идиллию.

Долго так не могло продолжаться. Однажды Уилл застал Мака за разговором по телефону.

– Нет, он ушел. Нет, я не знаю, когда он вернется… наверно, опять где-нибудь тискает свою сестру, чем еще могут заниматься такие, как он. Вот и прекрасно. Пока.

– С кем ты сейчас говорил? – спросил Уилл.

– Черт его знает, – ответил Мак. – Кто-то спрашивал тебя.

– Мак, это мог быть мой преподаватель. Или мама.

– И что с того? – грубо ответил тот.

– Когда вы прекратите это? Я же ясно дал понять, что сожалею о случившемся. Чего вы еще хотите? Это была ошибка, в конце концов. Вам не ясно, что я и так уже достаточно наказан? Почему вы продолжаете обращаться со мной как с прокаженным? Я не знаю, как долго еще смогу выносить это, – продолжал Уилл. – Я терпел тебя и твои вонючие носки, и твоих несчетных девиц, и то, что Даллас без конца смотрит эту чушь по телевизору и ведет себя как четырехлетний ребенок, и разглагольствования Джема о прерафаэлитах, – и вот я допустил один-единственный промах, и вы накинулись на меня! Кому нужны такие друзья, черт возьми, скажи мне! – с горечью закончил он свою тираду.