Претендент на престол
Шрифт:
Дверь за спиной захлопнулась, проскрежетал ключ. Голубев остался на пороге один на один с этой сворой бандитов.
– Вы что, суки-падлы, законов не знаете?– закричал он сразу на всех, делая свирепые глаза и холодея от страха.
– Ты что?– не отрываясь от параши, поднял голову Штык.– Блатной или голодный?
– Отвали, поносник!– Голубев, не раздумывая, дал ему сапогом под зад, и Штык слетел с параши, едва ее не опрокинув.
– Ты что? Ты что?– закрутился по камере Штык, одной рукой поддерживая штаны, а другой держась за ушибленный зад.
– Полотенце! Где полотенце, суки позорные?– сходил с ума новичок
Штык первым сообразил, в чем дело. Одной рукой продолжая держать штаны, другой он схватил свисавшее с нар чье-то грязное полотенце и издалека бросил его грозному новичку. Тот поймал полотенце на лету, швырнул себе под ноги и стал вытирать об него сапоги.
– Пахан!– ахнул Штык.– Бля буду, самый настоящий пахан!– выкрикнул он возбужденно и восхищенно. И наконец, решился приблизиться к новичку и, глядя на него снизу вверх, заискивающе спросил: - Как тебя называть, папа?
Голубев слегка растерялся. Он хотел было сказать свою фамилию и имя-отчество, но вспомнил, что у воров должны существовать воровские клички. И не имея времени придумать что-нибудь поудачнее:
– Председатель!– сказал он, швыряя полотенце в парашу.
47
Завидую будущим чонкиноведам. Когда-нибудь откроются для них потайные архивы, да и техника достигнет высоких пределов. Лежа на диване, нажмешь кнопку или несколько кнопок, и перед тобой на цветном и объемном телеэкране любой протокол допроса, или ордер на арест, или постановление об окончании следствия. Вот она, пища для пытливого ума! Насыщайся в свое удовольствие!
Автору этих срок намного труднее. В архивы не пускают, подшивки старых газет не дают. Пользуйся тем, что есть.
– А что есть?
Ну, вот статья из центральной газеты. Название газеты оторвано, число неизвестно. Статья озаглавлена "Титулованный Иуда" и подписана представителями аристократических фамилий, чудом сохранившимися в результате укрепления революционной законности. "С чувством гнева и возмущения, - говорится в статье, - узнали мы о черном предательстве некоего Голицына, бывшего князя. Должны признаться, что в свое время не все из нас приняли Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Ослепленные родовыми и сословными предрассудками, потерявшие свои имения, некоторые из нас отнеслись враждебно к завоеваниям рабочего класса нашей страны. Многим пришлось пережить мучительную ломку на пути к политической зрелости, на пути к пониманию исторического значения Октябрьской революции и ее ведущей силы - рабочего класса. Но каковы бы ни были наши прежние взгляды, в этот грозный для отечества час каждый из нас осознал, что мы не только бывшие дворяне и аристократы, мы русские люди, в этот час мы должны быть со своим народом, вместе с ним сплотиться вокруг коммунистической партии большевиков и лично товарища Сталина. Каким же надо быть отъявленным негодяем, чтобы в это трудное для Родины время решиться на такое черное предательство! Теперь, изобличенный с поличным, этот, с позволения сказать, князь будет лить крокодиловы слезы и каяться. Всем известно, что наш строй самый гуманный в мире. Но предательству у нас нет прощения, а предателям нет и не должно быть места на нашей земле".
48
Читатели, пользующиеся доверием Тех Кому Надо, получив специальный доступ, могут порыться в старых подшивках. Там они, вероятно, найдут бескомпромиссные, гневные и принципиальные выступления академика Пети-на и писателя Вадима Шорникова, заметки знатного забойщика скота Терентия Кныша и прославненной колхозницы Алевтины Мякишевой. Они в одних
Говорят, что многие известные люди откликнулись на предложение газеты дать в печати достойную отповедь этому отщепенцу. Надо сказать, что известные эти люди откликались совершенно бескорыстно, потому что гонораров за их статьи и заметки им никто не платил. Но, видимо, уж так совпало, что вскоре после откликов один из них получил Сталинскую премию за научные достижения, у другого неожиданно вышел роман, который до того ни одна редакция не принимала из-за серости. Кто-то получил броню от фронта, кто-то литер на дополнительное питание. Благодарная Родина в лице Тех Кому Надо так или иначе отметила каждого.
Но в семье, как говорится, не без урода. Говорят, что один известный деятель в неизвестной области позволил себе усомниться. Говорят, что это был молодой, но очень растущий ученый. Несмотря на свою ученость, он не отдал должного Учению нашего Вождя и Учителя о том, что незаменимых людей у нас нет. Он считал, что не бывает правил без исключения, что хотя вообще-то незаменимых действительно нет, но он лично все-таки незаменим.
Так вот этому незаменимому позвонили утром из центральной газеты и вежливо поинтересовались, читал ли он вышеупомянутое письмо бывших дворян.
– Да-да, - подтвердил он, - как раз вот вчера за ужином...
– Так вот, Юрий Сергеевич (кажется, его так звали), нашим читателям хотелось бы узнать и ваше мнение по этому поводу.
– А почему, собственно говоря, мое мнение?– заявил Юрий Сергеевич. Я ведь вовсе не дворянин. У меня мать прачка, а отец...
Вежливый голос перебил, что для того, чтоб возмутиться предательством, вовсе не обязательно быть дворянином. Все советские люди, так сказать, недвусмысленно выражают свое отношение. Академики, писатели, доярки...
Юрию Сергеевичу было крайне неловко противопоставить себя другим советским людям.
– Мне, право, очень не хочется вам отказывать, - сказал он, - но ведь я же незнаком с этим делом, я ничего о нем не знаю.
– Но вы же читали нашу газету.
– Да-да, конечно, газету я читал, но чтобы выступать в печати против какого-то человека, вина которого, насколько я понял, даже еще не совсем доказана, ведь и суда над ним еще не было...
– Ну что ж, очень жаль, - сказал работник редакции и повесил трубку.
У Юрия Сергеевича втотденьдаже испортилось настроение. У него и работа не клеилась. "Наверное, я обидел
этого редактора, - думал он.– Может быть, хороший человек, позвонил мне от всей души, а я... Да, но не могу же я писать про человека, о котором не имею ни малейшего представления..."
В тот же день Юрий Сергеевич был вызван к секретарю партийной организации, в которой он не состоял, поскольку был беспартийный.
Секретарь усадил его в мягкое кресло и стал выражать ему свое недоумение, что он не хочет откликнуться в печати по поводу какого-то князя.
– Ведь ты же советский человек?– спросил его секретарь, глядя прямо в глаза своим улыбчивым взглядом.
Юрий Сергеевич стал горячо утверждать, что да, он советский человек.
– Я лично тебе верю, - сказал секретарь, давая понять, что у многих уже эта вера иссякла, но он все же еще надеется, что это так.– Тем более я не могу понять, зачем тебе становиться на сторону этого князя. Что у тебя с ним общего?
– То есть как?– растерялся ученый.– Почему у меня, собственно говоря, должно быть с ним что-то общее?