Преторианец
Шрифт:
– Бегу, величайший! – сказал Гай Светоний Транквилл и поскакал к шатру, щелкая сандалиями.
– Никакого величия… – проворчал Турбон.
– Мальчишка! – улыбнулся Адриан.
Ацилий Аттиан сам открыл дверь входящему. Это был Волкаций Тулл, кентурион фрументариев, разведчиков и тайных агентов.
– Сальве, достопочтенный! – тихо проговорил Волкаций и прошмыгнул в кабинет.
– Ну?! – нетерпеливо сказал префект.
Волкаций Тулл, среднего росту и неприметной
– Операция «Квадрига» идет полным ходом, – доложил кентурион. – Мы подкупили Децимиана, раба, что служит лампадарием в доме Нигринов, и он шепнул мне пару слов… Так вот, те две алы арабских конников, что собрались в Капуе, трогать не надо…
– То есть? – нахмурился Аттиан. – У меня все готово…
– Арабов собираются этой ночью перевести ближе к Риму, – перебил достопочтенного Волкаций, – и разместить на вилле Клодия, что на южном склоне Альбанской горы, между рощей Дианы и Ферентинской рощей!
– Ага… – протянул префект. – Да, это меняет дело! Ты предлагаешь встретить их по дороге?
– По дороге? – механически повторил Волкаций. – Нет, многие разбегутся, и лови их потом… Лучше накрыть всех прямо на вилле!
– Правильно мыслишь, – кивнул Аттиан. – Сделаем так… Ты расставишь своих людей по всем дорогам – по Тибуртинской, Номентской, Латинской и Лабикской, по обеим Ардейским, по Лаврентской… Короче говоря, по всем! Путь не перекрывать, просто следить, кто и куда движется. Всякие подозрительные группы негласно сопровождать! Особенно если встретятся темнокожие…
– Да, достопочтенный…
– И еще. Пусть твои люди займут посты по городу – на форуме, на Палатине, везде. Дома Нигрина, Пальмы, Цельса взять под наблюдение, засылайте агентов, подкупайте рабов и слуг!
– Да, достопочтенный. Я могу идти?
– Ступай, Волкаций… Я надеюсь на тебя.
– Я не подведу, достопочтенный…
Аттиан проводил Тула и подошел к окну. Внизу маялся Децим Юний.
– Децим! – окликнул его префект. – Срочно найди мне кентурионов Публия Цервия, Веттия Хилона, Невия Турпиона и Авла Веленция! Мухой!
– Будет исполнено!
Децим почесал в расположение, а обратно примчались пятеро. Аттиан построил кентурионов и дал вводную:
– Сегодня ночью займете виллу Клодия. Всех, кто будет на месте, арестовать и спрятать до утра в эргастул. [136] Ночью туда прибудут две алы конников-арабов… Ваша задача – всех впускать и никого не выпускать! Все арабы до единого, должны быть уничтожены!
– Ночь будет лунная… – осмелился вставить слово Авл Веленций. – Но все равно темновато…
136
Эргастул – тюрьма для рабов, имелась на всякой приличной вилле.
– Вкопаете в землю десятка два амфор из-под зерна и наполните маслом на две ладони! Расставите в нужных местах светильни на треножниках и тоже заправите!
Кентурионы выбросили руки, отдавая честь.
Стояла глубокая ночь, но яркая луна заливала холмы и долы, выбеливая храмы, углубляя черноту рощ и садов. Хвала Аль-Иляху!
Нахар ибн-Унфува таращил в темноту зоркие, круглые как у совы глаза. Позади него мерно топотали конные сотни. Проводник, молчаливый эллин с клеймом на плече и на лбу, ехал рядом с Раххалем, но не обращал на шерифа внимания. Презирал? Раххаль усмехнулся. Пусть только до места доведет, там разберемся…
Алы шли полями и лугами, в удалении от дорог, обходя поселки и виллы.
– Долго еще? – спросил шериф.
Эллин мотнул головой.
– Кориолы мы уже миновали, – сказал он глухо, – сейчас проедем меж двух озер, оставляя слева Арицию… Еще миль шесть.
– Один фарсах! [137] – успокоенно кивнул Раххаль.
Склон Альбанской горы, заросший кустарником и редкими чащами, был пологим и движение конницы не задержал. Вскоре конь Раххаля выбрался на обширную террасу, поросшую высокой травою, блестящей в лунном свете, как гибкие клинки. Нагромождением темной зелени предстала вилла Клодия.
137
Фарсах или парасанг – мера длины, 5–7 км.
– Пришли! – сообщил эллин и показал рукой: – Ворота с той и с этой стороны!
– Ал-Ала ибн ал-Хидрими! – негромко проговорил Раххаль. – Шаран ибн-Мурара! Ваши сотни заходят в передние ворота! Вашхия ибн-Харб! Икрима ибн-Абу-Джахль! Заводите своих в правые!
Конная лава разделилась на два потока и устремилась к высоким решетчатым воротам в каменной стене, ограждавшей парк и сад виллы Клодия. Не глядя, Раххаль вытащил кинжал и ударил без замаха, по рукоять всаживая лезвие под сердце эллину, не проявившему к Нахару ибн-Унфуве должного почтения.
Арабы разошлись по аллеям парка, их кони топтали клумбы, поднимая хвосты, валили навоз на мраморные плиты.
– Закрывайте ворота! – приказал Раххаль.
Смазанные петли не скрипнули, замкнули кованые створки с негромким лязгом. Заухал филин… И тут же десятки ярких огней занялись по всей вилле, поднялись, заплясали столбы яркого пламени, высвечивая каждую аллейку, каждую полянку с торчащей посередке статуей или брызжущим фонтаном. Завыли сотни черных демонов ночи, появляясь ниоткуда, и сотни клинков обрушились на арабов, сотни стрел прилетели из тьмы, обрывая жизни сынов пустыни. Кони испуганно визжали и ржали, орали всадники, стучали копыта, и лязгала сталь. Эхо загуляло по парку, отражаясь от стен виллы и затухая среди деревьев.