Превращение Карага
Шрифт:
Мы с сестрой застонали от зависти. Нам зимой часто приходится голодать. В это время года гораздо труднее поймать какого-нибудь оленя или горного барана.
Но тут – о ужас! – от чрезмерного возбуждения Мия уже почти наполовину превратилась обратно в пуму! У неё опять выросли огромные клыки, они уже не умещались во рту, а сестра и не замечала. Она стащила с полки консервную банку с изображением кошки – наверное, потому, что эта кошка была похожа на пуму. Мия впилась в банку клыками, прокусила её и втянула в себя содержимое.
– Эй,
Я дёрнул маму за рукав, но она была занята тем, что подбирала с пола упавшие золотистые металлические штучки.
Сестра всё ещё сжимала в руках прокушенную банку.
– Возьми новую, а эту выброси, – прошипел я, и Мия шикнула в ответ.
– Тебе не кажется, что откуда-то здорово пахнет? – Она задрала голову и принюхалась.
Сотрудник супермаркета помог матери собрать мелочь. У него на носу сидел какой-то предмет с двумя блестящими кругами, а в ушахторчали металлические штуки. Я на секунду забыл о Мие и уставился на него. Он улыбнулся:
– Привет, парень. Как тебя зовут?
– Караг. – Я сверкнул на него глазами.
– Тебе нравится в Джексон-Хоул?
– Обалдеть как здорово, – ответил я.
Человек улыбнулся и подарил мне круглый предмет, захрустевший у меня в руке. Пахло хорошо, я сунул его в рот. Мужчина захохотал.
– Сначала фантик разверни. – Он помог мне вынуть конфету из обёртки, кивнул и вернулся к работе.
Какие милые бывают эти люди! И какие они, должно быть, могущественные, если строят такие города и живут в них. Каково это – быть таким, как они? И жить так же?
У конфеты оказался вкус дурацких фруктов. Я незаметно выплюнул её на пол.
– Мия!
Полный ужаса призыв моей матери пронёсся по магазину. И я тут же забыл о людях и своих мечтах. Между тем лицо сестры поросло лёгким светло-коричневым пушком. «Она превращается обратно! – испугался я. – Неужели прямо здесь и сейчас?!»
Мама дёрнула её за руку в проход, где никого не было, схватила какой-то пакет с едой и улыбающейся женщиной на упаковке и сунула эту картинку под нос сестре:
– Мия, родная, соберись! Ты выглядишь сейчас вот так, такой и оставайся! Просто представь себя в облике человека!
Мия послушно кивнула, и я с облегчением увидел, как её клыки втягиваются обратно, пусть и не до конца. Но она вдруг опять что-то учуяла в воздухе и обернулась в другой конец прохода.
– О нет, мясной прилавок! – проговорила мама.
А Мия уже снова обратилась пумой и скользнула в ту сторону. Её лоснящееся светло-коричневое тело как будто вовсе не касалось земли. В два прыжка Мия оказалась у мясного прилавка, провела по нему лапой и когтём подцепила стейк.
Покупатели кинулись врассыпную, заорали и направили на Мию плоские прямоугольные штуки, которые у каждого оказались в руках. Они хотят её убить?! Каким-то чудом мне удалось сохранить свой человеческий облик, и я как смог с разбегу растолкал
– Нет, Караг, стой! – крикнула мама и бросилась за Мией, которая пыталась вскарабкаться на полку с овсяными хлопьями и там наверху спокойно разделаться с добычей. Но на гладкой полке не за что было зацепиться, и моя сестра рухнула на пол вместе с ворохом картонных коробок. Картонки погребли её полностью, один только хвост торчал наружу и хлестал пол. Орущая толпа ломанулась к выходу.
До чего они нас боятся, эти люди, с ума сойти! Не могу взять в толк, почему же мы боимся их!
– Быстро пошли отсюда! – скомандовала мама, подбирая сестрины шмотки. – Через пару минут они явятся с оружием.
– С оружием?
Я тогда ещё точно не знал, что такое оружие, но звучало как-то недобро.
Мия с трудом выкарабкивалась из-под горы картонных коробок, на ходу в превосходном настроении уплетая кусок говядины, хотя её с ног до головы покрывали прилипшие к шкуре овсяные и прочие хлопья для завтрака. Мама схватила её за шкирку и потащила к выходу.
– Пошли отсюда! Бегом! – был приказ, и мы втроём метнулись вон.
Поздно: у входа уже ждали крепкие парни в чёрной униформе. Они не собирались пропускать мимо ни одного четвероногого. Мать прикрыла нас, и мы с Мией шмыгнули за стеллаж.
– Давай превратись ещё раз в человека! – зашептал я в отчаянии в мохнатое ухо сестры. – Постарайся, пожалуйста!
Два глубоких вдоха – и девочка рядом со мной пыталась пригладить волосы пальцами, на которых ещё оставались острые звериные когти.
– Извините меня, – попросила Мия в смущении.
– Хоть бы мне кусочек оставила, – упрекнул я и протянул сестре её одежду.
– Быстро! – напомнила мать. – Орём и мчимся к выходу, как все!
Получилось! Парни в униформе не обратили на нас внимания, хотя Мия забыла спрятать когти в карман брюк.
Совершенно измученные, с истерзанными стёртыми ногами – эти гадкие ботинки! – мы приковыляли обратно в лес. Отец выслушал наш рассказ с явным недовольством.
– Но люди же нам ничего не сделали, – промямлил я уже в облике пумы, – они были с нами добры. Ну, пока Мия не начала охоту в холодильнике.
– Добры?! – Отец фыркнул. – Они коварны, подлы и опасны! – Его слова отчеканились у меня в голове. – Держитесь от них подальше! – И он с возмущением обратился к матери: – Зачем нужно было тащиться в город, объясни мне?
– Если бы мы им запрещали, они ходили бы туда тайком! – огрызнулась в ответ мама.
Увы, меня действительно страшно тянуло в то место, где столько чудес, – тянуло к людям.