Превратности судьбы и недоразумения
Шрифт:
— Слушай, может ты её возьмёшь поудобней, ведь нехорошо это! — Забеспокоился Соф об Ари.
— А, ничего с ней не станется! — Отмахнулся Ирф.
Уже около дома я почувствовала, что чувствительность стала потихоньку ко мне возвращаться. Руки — ноги ещё не работают, но язык уже худо — бедно стал ворочаться, и я поспешила этим воспользоваться. Жаль только, что меня никто не понял. Ничего, я подожду!
Тирто аккуратно положил меня на мягкую подстилку, прикрыл тёплым мохнатым мехом и уселся рядом. Преданно глядя мне в глаза. Ирф же церемонится с Ари не стал. Он небрежно сбросил её с плеч, распрямился и направился к Счастливчику. Положил перед ним свой «ножичек» и грозно произнёс:
— Вот. Тут кровь
Первой к утру очнулась Ари. Они поднялась на ватных ногах, немного пошатываясь, подошла к Ирфу.
— Ну, ты и сволочь!
— Сама дура! — Вот не буду тебя больше тебя спасать!
— Да я об твою чугунную спину чуть все зубы себе не повыбивала. Кто тебя учил так обращаться с женщинами?
Он окинул её презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Не вижу здесь женщин. Вижу двух шмакодявок, одна из которых — упырь. — Это он заметил запёкшуюся на Ариных губах кровь и понял, что заставило нас отправится в посёлок. Вегетарианец, он с брезгливостью относился ко всем «трупоедам», что уж говорить о вампирах!
— Ари, у тебя несварения желудка не будет — пища-то сомнительная, — продолжал он глумиться.
Я видела, что Тирто начинает заводиться. Реплики Ирфа были для него, как красная тряпка для быка. Он низко опустил голову, тень опустилась на его лицо, прикусив губу, чтобы не сорваться, он изо всех сил старался держаться, но в глазах бесился огонь. Если я сейчас не заговорю, то, скорее всего, всё закончится грандиозным мордобоем.
— Прекратите, — почти внятно пролепетала я. — Откуда вы узнали, где мы?
Господи, этот яд подействовал также и на мои умственные способности, не иначе. Как я могла забыть про Счастливчика?! Оказывается, это он перебаламутил всех и потребовал, чтобы немедленно все дружно отправились нам на помощь. Хотел лететь и сам, но ему запретили, потому, что он на сегодняшний день единственный, кто может поддерживать связь с Базой. Рисковать таким ценным кадром не захотел никто.
Я попыталась подняться, но непослушные ноги подкосились, и я упала на колени Тирто. В глазах всё плыло, слегка подташнивало, но ничего, я потерплю немного.
Мужчины собирали Счастливчика в дорогу, упаковывали всё, что нам удалось здесь раздобыть, и каждый надеялся, что, когда тот вернётся, всё станет ясно и можно будет отправляться по домам. Я хотела этого меньше всех. Все внимательно смотрели на маленькую ящерицу с крылышками, и каждый тихонько про себя молился, чтобы эта командировка всё расставила на свои места и решила все накопившиеся проблемы. А я представляла себе расставание с Тирто, и на душе у меня скребли кошки.
— "Штучки" не забыл? — Поинтересовался Тирто.
— Ничего не забыл, брат. Но вы не ждите меня слишком быстро. Я не люблю эти трюки с временем. Постараюсь не задерживаться.
А я подумала: "Уж лучше бы ты, Счастливчик, немного задержался бы" — совершенно забыла, что уж он-то не утратил свою способность читать мысли. "Не переживай, — услышала у себя в голове знакомый стрекочущий голос, — всё будет, как нельзя лучше. Ты мне веришь?" «Верю»: — подумала я устало. Счастливчик подлетел к Тирто, закружился вокруг его головы и настойчиво застрекотал:
— Санечку береги. Никуда её одну не пускай! Я доверяю тебе её!
Тирто от смущения зарделся и опустил глаза.
Оп! Был Счастливчик, и нет его. Я прижалась к Тирто и вздохнула, понимая, что всё, скоро конец всей этой истории.
Глава 27
Счастливчика всё нет и нет. Что это у него за комплексы насчёт времени? От нечего делать меня понесло на побережье. Захотелось посмотреть, как местное светило поднимается над океаном. Иногда я бываю
Я забралась на ту скалу, где ночь просидела с парализованным Тирто и задумалась о своём, о девичьем, о грустном. Мои размышления прервала группа морских Охотников, высыпавшая на берег. Это была семья: мать и двое детишек. Вот чему я не перестаю удивляться: почему все маленькие такие милые, даже тараканы? Крошки-охотники оказались забавными, неуклюжими созданиями, весёлыми и беспечными. Их панцирь ещё не затвердел и был молочно-белым. Они резвились и никак не хотели слушаться мать, которая, судя по всему, привела их учиться, как надо охотиться. Она ловко схватила, пробегавшую мимо кипару и, перекусив её здоровенной клешней, бросила куски детям. Есть малютки не хотели и принялись играть с добычей. Я с трудом сдерживала смех, глядя, как нелепо всё это выглядит.
Я сидела тихо, тихо, чтобы животное меня не услышало. И вдруг что-то произошло. Эта милая семейная идиллия была грубо нарушена вторжением чужаков. Просвистел гарпун и впился в панцирь мамаши. Она пронзительно закричала, и от этого крика у меня в глазах потемнело. Соплеменники Гаркуцы и Сиртока вышли на охоту. Сволочи! Разве можно убивать самку с детёнышами?! Самцов им мало?
Я знала, что будет дальше. Смотреть на это всё мне не хотелось. Люди осторожно подкрались к малышам. Боже мой, они кричали, как дети, когда их резали! Мне почему-то вспомнился сюжет, который я видела по телевизору, как люди убивали бельков — детёнышей тюленей. Помнится, тогда я плакала. Сейчас меня тоже давили слёзы. Мать поняла, что произошло, и теперь её вопль стал таким невыносимо-тоскливым, что к горлу подкатил ком. Суки! Какие же они суки! Я совершенно забыла о том, что Морской Охотник далеко не безобидный тюлень. Мамаша выстреливала капсулами с ядом раз за разом. Но она была не в том состоянии, чтобы, прислушаться и как следует прицелиться. Наконец-то один из нападающих всё-таки попал под раздачу! Самка это почувствовала, резко рванулась, так, что гарпун сорвал с неё панцирь, и мгновенно оказалась рядом со своим недвижимым мучителем. Всего лишь один щелчок смертоносной клешни и вот уже две половинки синего тела корчатся в предсмертных конвульсиях. Мне его не жалко, ну совершенно! Чувствуя приближающуюся смерть, самка Морского Охотника, решила, что терять ей нечего и ринулась в бой! Теперь она стала более внимательной, и вот ещё две капсулы достигли желаемой цели! Это безглазое существо не зря назвали Морским охотником — стреляла она метко. А клешнями работала, как заправский портной большущими ножницами. Летели в сторону ноги, руки, головы. Всё правильно, не надо маленьких обижать! Никогда бы я не поверила, что это безобразное и опасное существо когда-нибудь вызовет у меня хоть каплю жалости, ан нет, душа человеческая непредсказуема, словно стихийное бедствие.
— Давай, девочка, — шептала я почти неслышно, — покроши их на салат!
И «девочка» старательно крошила, теряя при этом, капля за каплей, свою жизнь. Теперь она не охотилась, она мстила! Она не знала, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, ярость, боль, отчаяние владели ей. Вот отрезанная голова «баклажана» отлетает в сторону, продолжая, уже мёртвыми губами шептать проклятия, и испуганно моргать глазами, в которых отразилась смерть.
Бой продолжался недолго. Истекающая кровью самка Морского Охотника, наконец-то упала на красный от крови песок, несколько раз дёрнулась и затихла навсегда. Но и от синей банды осталось немного.