Превратности судьбы
Шрифт:
Отец… Он женился на Катрионе, когда Доминику исполнилось шестнадцать. Кто же знал, что не пройдет и двадцати лет, как отца не станет.
Может, освежиться в бассейне, размышлял Доминик и тут увидел, что из-за угла дома появилась женщина. Высокая, в брюках и спортивной рубашке, с толстой рыжей косой, перекинутой через плечо. Весь ее вид говорил о том, что она толком не знала, куда ей направиться.
Ага, сказал себе Доминик, новая секретарша моей мачехи, вчера прилетевшая из Англии. Катриона скрыла, что поручила своему агенту в Лондоне приискать
Губы его дрогнули от жалости к прежней секретарше: ему бы следовало предупредить ее, что Катриона ревнива. Судя по виду этой новенькой, мачеха на сей раз предпочла красоте деловые качества.
Я становлюсь циником, недовольно подумал Доминик. Прежде всего виновата Катриона, ну а я виноват в том, что поддаюсь ее влиянию. Может быть, если бы мне больше, чем отцу, повезло с женитьбой, я бы вел себя тверже. Но я стал смотреть на все глазами мачехи и, если не остановлюсь, буду так же, как она, брать от жизни все, что хочется, не задумываясь о последствиях.
Интересно, что заставило эту молодую женщину оставить совсем неплохую работу в Лондоне и приехать сюда, на Бермуды? Конечно, сначала привлекает экзотика, но вполне возможно, что по прошествии какого-то времени новенькая — как это случилось с Кристин — начнет искать, чем бы развлечься. Усадьба находится в двенадцати милях от города Гамильтон, и здесь практически нечего делать, кроме купания и пребывания на пляже. Местные жители ежегодно проводят отпуск либо в Англии, либо в Штатах. Я хорошо знаю, думал Доминик, что, если бы мне пришлось жить здесь круглый год, я очень скоро спрыгнул бы с катушек.
Катриона упомянула, что новая секретарша — поклонница ее таланта, что оставила приличную должность в университете, чтобы работать с ней, любимой писательницей. Но Доминик не очень в это поверил.
Наконец Доминик оторвался от окна и направился в ванную; холодный душ освежал, чего сейчас не дала бы морская вода. Вытершись насухо жестким полотенцем, Доминик провел рукой по подбородку. Не мешало бы побриться, но заниматься этим было лень. Надев обрезанные у колен, обтрепанные джинсы и черную майку, Доминик вышел из своей комнаты.
В доме царила тишина. Мачеха редко вставала раньше восьми, хотя, как правило, много работала. В отличие от Доминика сон у нее был крепкий, несмотря на случавшиеся неприятности, и она всегда появлялась из спальни с сияющим лицом.
Спустившись по витой лестнице в холл с мраморным полом, Доминик пересек примыкавшую к кухне маленькую столовую, открыл балконную дверь и вышел во внутренний дворик.
Отсюда хорошо просматривался бассейн, и, глядя в ту сторону, Доминик, к своей досаде, обнаружил, что незнакомка исчезла. Да зачем она мне? — одернул он себя. Доминик знал, чем кончается его интерес к секретаршам мачехи. Впрочем, его интриговала лишь причина, побудившая девушку взяться за эту работу.
Вздохнув, Доминик взглянул на часы: было всего лишь семь утра, и если не
Катриона пригласила его как раз тогда, когда настроение у него было хуже некуда, и он согласился, не думая о последствиях. Прошло уже больше года со дня смерти его отца, и Катриона сочла, что вполне можно снять траур по умершему мужу.
В дальнем конце бассейна мелькнула какая-то тень: значит, я ошибся, подумал Доминик, девушка оставалась возле бассейна, просто ее скрывал полосатый тент над шезлонгом, в котором она сидела. Теперь она встала. И явно смутилась, увидев его, о чем говорила ее поза.
Доминик колебался: самое простое сейчас — повернуться и уйти в дом, чтобы избавить ее от всяких объяснений. Однако непонятная причина — видимо, все же любопытство — удержала его. Он двинулся навстречу, чтобы не дать ей убежать.
— Доброе утро, — произнес Доминик, засунув руки в карманы своих импровизированных бермудов, так как хотел избежать формальностей, обычных при знакомстве. — Прекрасная погода, не так ли?
— Вы правы, — ответила девушка как-то неохотно. И, видимо считая, что она помешала, добавила: — Простите, если я вас побеспокоила.
— Да что вы, нисколько. — Что-то в ее внешности показалось ему странно знакомым. Она была явно не первой молодости, впрочем, обладала приятными чертами лица. — Вы — мисс Харрисон?
— Харрис, — тут же поправила она. — Меня зовут Джейми Харрис. — Она подняла руку к шее, и соскользнувший рукав обнажил локоть красивой формы. — А вы — мистер…
— Реддинг, — ответил он. — Доминик Реддинг. Катриона — моя мачеха.
— Ах так? — произнесла она с некоторым облегчением. Или ему только показалось? — Как поживаете?
Боже, до чего официально!..
— В основном неплохо, — ответил он, усмехнувшись. — А вы?
— Я… ну в общем, ничего. — Джейми смущенно облизнула губы, а Доминик с удивлением понял, что довольно внимательно изучает ее лицо.
В первом впечатлении он не обманулся: она, конечно, старше, чем Кристин, и ведет себя сдержаннее. Но есть какое-то очарование в этих серых, широко расставленных глазах, избегающих его взгляда, в губах, явно чувственных, при всей ее нервозности.
— Вы здесь живете, мистер Реддинг?
— Иногда, — сказал он уклончиво.
— Иногда? — эхом повторила она. — Значит, это не ваш дом?
— Это был дом моего отца, а я живу в Нью-Йорке. — Он решил, что пора удовлетворить свое любопытство. — Скажите, мисс Харрис, почему вы, имея ученую степень и постоянную работу в Лондоне, бросили все ради того, чтобы наняться секретаршей к моей мачехе?