Превыше чести
Шрифт:
Тэйглан почувствовал, как жаркая волна стыда краской заливает его щеки, и почти беззвучно выругался сквозь зубы. Что сделано, то сделано. И нечего укорам совести обманывать его. Повязки он Даллену накладывал всякий раз свежие. Эти раны не закрылись бы в любом случае. А что вид у них нехороший… вскоре это не будет иметь ровным счетом никакого значения. Даллен хотя и убийца, но не лжец. До Найгеты он доехал живым, как и обещал. А прочее сейчас уже не важно.
На сей раз Тэйглан не только промыл раны, но и умыл пленника — словно смертельно больного, который уже и шевелиться-то
— Надень, — сухо произнес он, протягивая Даллену синюю смертную накидку.
Даллен, не споря, продел в нее голову. Тэйглан аккуратно обдернул накидку у него на плечах, хотя нужды в том и не было.
— Вставай, — велел он. — Пойдем.
Все так же молча Даллен поднялся и последовал за Поющим.
Походка Даллена раздражала Тэйглана безмерно. Однако лишь на полпути Поющий сообразил, в чем дело. Босые ноги Даллена, даже и в кандалах, ступали так, словно его вела какая-то неслышимая мелодия, внятная лишь ему одному, и шел он, повинуясь ее ритму.
Чушь! Просто Тэйглан устал — устал от ненависти… столько дней провести бок о бок с убийцей друга… вот он и устал — а от усталости чего только не примерещится. Даже то, чего не может быть.
Посреди полной народа площади Даллен остановился.
— Иди-иди, — скривился Тэйглан. — Тебе не сюда. — Взяв Даллена за плечо, он слегка развернул его в сторону Дома Песен. — Тебе вот куда.
— Разве у вас казнят не на площади? — спросил Даллен с удивлением, которое мало чем отличалось от безразличия.
— А тебя и не на казнь ведут, — ответил Тэйглан и, не удержавшись, мстительно добавил: — Пока.
— Тогда куда? — прежним тоном осведомился Даллен.
Тэйглан не удостоил его ответом. Сам увидит — и очень скоро. Наверняка скорее, чем ему бы хотелось.
Обширная крытая терраса Дома Песен не пустовала. Шестеро Старших Поющих — теперь всего лишь шестеро! — и Мастер… при виде Мастера у Тэйглана сердце сжалось. Закон запрещает оплакивать убитого, пока он не отомщен, — и Мастер Дэррит держался как подобает. О да, в глазах его не было ни слезинки… но и в лице его не было ни кровинки. Слишком страшно ударила его смерть Анхейна. Отродясь у Мастера Дэррита не было лучшего ученика — да и ни у кого не было, если на то пошло. Дэррит, бывало, все пошучивал: «И подумать только — такой старый пень, как я, дал жизнь такому могучему побегу». Именно так он и говорил — а теперь побег этот срезан до срока, а Дэррит даже слез о нем пролить не вправе. И не будет вправе, пока шайлский подонок не понесет заслуженную кару.
— Иди, — спертым от ненависти голосом произнес Тэйглан.
Даллен бок о бок с Тэйгланом поднялся на террасу и остановился перед Поющими. Тэйглан, как того и требовал обычай, преклонил колено перед Мастером — а когда поднялся, увидел, что Даллен, которому кандалы мешали последовать его примеру, низко склонил голову. Движение это взбесило Тэйглана так, как он и вовсе не считал возможным. Убийца Поющего отдает дань уважения его Мастеру… худшее издевательство трудно даже вообразить!
Мастер не проронил
Не только Поющие ожидали убийцу на террасе. Камень Истины тоже ждал его. Обычный с виду большой мутно-серый полупрозрачный камень, округлый и чуть вытянутый, словно обрядовый хлеб… впрочем, в каком-то смысле он им был — разве нет?
При виде Камня на лице Даллена на краткий миг вновь отбразилось удивление — и безразличия в нем было гораздо, гораздо меньше. Он явно никак не мог сообразить, что здесь делает этот предмет, ради которого — ведь это же ясней ясного! — его и привели сюда. Тэйглан ощутил прилив мстительного удовольствия. Не все, оказывается, покойный граф Даллен йен Арелла знает о народе найгерис. Очень многое — но все-таки не все.
— Подойди к Камню, — ровным голосом велел Дэррит.
Когда Даллен шагнул к возвышению, на котором лежал Камень, у Тэйглана невольно сжались кулаки. Ох не так бы ты спокойно шел, если бы знал, что тебя ждет! А вот сейчас ты это и узнаешь.
— Положи руки на Камень, — с прежней сдержанностью велел Мастер.
Даллен не мог не догадываться, что возложить руки ему велят неспроста. Но если он и был насторожен, внешне он этого не выдал ничем. Руки на Камень он опустил таким же спокойным движением, каким снял с себя на эшафоте венец. Впрочем — он ведь знал от Тэйглана, что не казнь его здесь ждет…
— Теперь попробуй их поднять с Камня, — произнес Дэррит.
Плечи Даллена взбугрились от усилия — от тщетного усилия. Оторвать руки от Камня после того, как он их принял, пока Мастер или старший Поющий не отпустит, не удалось еще никому. Это невозможно.
— Ты не смог поднять рук, — кивнул Дэррит. — Это значит, что Камень Истины примет твои слова, как он принял твои руки. То, что ты скажешь, определит твою участь окончательно. Ты готов отвечать?
— Да, — побледнев, ответил Даллен, и Камень под его руками налился молочной опаловой белизной.
— За что и почему ты убил Поющего Анхейна?
Тэйглану даже предполагать не хотелось, чего стоило Мастеру Дэрриту произнести этот вопрос, не срываясь на мучительный крик.
— Он оскорбил мою честь, — не задумываясь ответил Даллен — слово в слово так, как отвечал в Шайле, — и под его руками в Камне Истины грозно заклубилась чернота.
— Ты лжешь, — с гадливым презрением произнес Дэррит.
— Но это правда! — воскликнул Даллен. — Он насмехался надо мной, и…
Чернота сгустилась; теперь она уже заволакивала почти весь Камень целиком.
— Ты лжешь! — повторил Дэррит.
— Нет! — Куда только подевалось хваленое хладнокровие Даллена — теперь он говорил быстро, сбивчиво. — Он ведь нарочно толкнул меня, чтобы надсмеяться, а я…
Беспорочно черный опал мерцал под его руками.
— Ты лжешь!
— Но я… а как я могу… если он начал волочиться за моей… — Свидетельство Камня было бесспорным, а ложь Даллена — очевидной, как его отчаяние, но он все еще не сдавался, и это было страшно. Зачем, зачем, почему он это делает, почему продолжает лгать?